Аббас Галлямов: Не меньше власти, а больше денег
Разговоры о необходимости серьезных изменений в «Единой России» стали общим местом. И хотя самые радикальные сценарии, бывшие в ходу пару месяцев назад, – типа роспуска партии – сейчас уже сняты с повестки, тем не менее сам факт их появления и активного обсуждения показателен. Запрос на перемены со стороны общества очевиден, и партия судорожно пытается сформировать под него свое предложение.
При этом предполагается, что стоит руководству «Единой России» захотеть – и партия, мгновенно перестроившись, станет совсем другой: гибкой, демократичной и эффективной. Она быстро найдет общий язык с «новыми сердитыми» и научится побеждать на выборах без помощи административного ресурса.
Поначалу так казалось и нам – в башкирском региональном отделении «Единой России». Со словами «хватит критиковать, сделайте партию такой, какой вы бы хотели ее видеть» мы ввели в руководство регионального исполкома бывших оппозиционеров и приготовились к возрождению.
Достаточно быстро, однако, выявилась проблема, о существовании которой большинство из тех, кто рассуждает о реформе, никогда не задумывались. Пытаясь изменить отношения между партийным руководством и народом, мы все упустили из виду наличие еще одного важного участника этих отношений – низового партийного звена. Для власти эти люди – члены партийной вертикали, и нам кажется очевидным, что все принятые руководством решения они исполнят точно и в срок, поэтому их позиция никого не волнует. Не задумывается о существовании этих людей и оппозиция. Правильно ли это?
Когда вы начинаете доверительно общаться с руководителями первичных отделений, то быстро выясняете, что очень многие из них совершенно не считают, что в партии вообще нужно что-то менять. С их точки зрения, никакого кризиса доверия к «Единой России» нет, а вопросов о падающих рейтингах и ухудшившихся по сравнению с предыдущим избирательным циклом результатах выборов эти люди себе не задают. Одна из причин в том, что большинство из них так и будут занимать те должности, которые занимают, независимо от того, работают они хорошо или плохо: социальных лифтов внутри ЕР нет. Настроения низового партийного руководства, по крайней мере в Башкирии, отчетливо противоречат настроениям простых граждан. Если последние считают, что дальше «так жить нельзя», то первые уверены в обратном – «так» жить не только можно, но и нужно.
Когда мы говорим этим людям о необходимости активизировать работу, найти новые формы взаимодействия с массами, то в их ответах отчетливо читаем скептическое отношение к «причудам верхов», которые придумывают какую-то очередную глупость, вместо того чтобы спокойно оставить все как есть. Наше желание что-то поменять многие из этих людей, очевидно, воспринимают как испуг перед Болотной и Сахарова. Такой взгляд на вещи – серьезная проблема. Люди, не согласные с тем, что делает партийное руководство, и это руководство не уважающие (а кто и когда в России уважал «испугавшуюся» власть?), – плохие коммуникаторы. Что они расскажут рядовым членам партии о политике, которую они сами считают неправильной?
Конечно, мнение «верхов партийных низов» по привычке можно было бы и проигнорировать. Но ведь они и есть первые представители народа, которых власть встречает, когда начинает свое «хождение в народ». И пристало ли начинать «демократизацию» с игнорирования мнения «демократизуемых»? А если не игнорировать, то получается, что никакая демократизация и не нужна.
Да, позиция «маленьких начальников» полна противоречий. С одной стороны, они утверждают, что никакого кризиса доверия к партии нет, а с другой – жалуются, когда их заставляют вести активную агитационную работу во время избирательной кампании, мотивируя необходимость уменьшения ее объема тем, что «избиратели от «Единой России» устали». То есть признают, что в отношениях с избирателем не все гладко.
Когда спрашиваешь руководителей первичек, задействуют ли они административный ресурс по отношению к рядовым членам партии при организации каких-то партийных мероприятий, они в один голос отвечают «нет». Сразу после этого они не моргнув глазом говорят «нет» предложению отказаться подпирать партийную вертикаль административной – т. е. от производственного принципа организации первичных отделений перейти к территориальному. Объясняют просто: если члены первички – не наши подчиненные, тогда мы людей к партийным делам вообще привлечь не сможем. То есть, по сути, признают, что руководитель первички может организовать взаимодействие с рядовыми членами партии, только если он является их непосредственным начальником.
Похоже, что руководители низового звена вообще не ждут от партии ничего хорошего и больше всего хотят, чтоб их беспокоили как можно реже. Беда в том, что этих людей очень много – только в Башкирии их, например, более 3000, – а если предположить, что их настроения разделяет хотя бы часть рядовых членов партии (и похоже, что так оно и есть), тогда это число можно смело умножать на порядок. Эти люди не участвуют в дискуссии, которая ведется между руководством партии и оппозицией, их голос не слышен в публичном пространстве, и о них забыли. Но молчание не означает полного отсутствия субъектности. И с их молчаливым саботажем мы еще столкнемся.
Если взглянуть на ситуацию шире, то можно увидеть, что она является частным проявлением глобальной проблемы – неправильной интерпретации причин растущего недовольства граждан. Мы поддались либеральному соблазну и трактуем его как «взросление» общества и желание людей уйти от патерналистской модели отношений с государством. Это ошибка. Запроса на активизацию собственного политического участия, по крайней мере в регионах, практически не существует. Граждане недовольны властью и разочарованы в ней не потому, что желают сами строить свою судьбу, а потому, что желают, чтобы власть делала это более эффективно. Доминирующая же сейчас «риторика обновления», запущенная оппозицией и нехотя поддержанная властью, предполагает упор именно на «демократизацию», «расширение сферы гражданского участия», «отказ от этатизма». Людям тем самым предлагается то, что им на самом деле не очень нужно.
У «Единой России» теоретически есть способ избежать этого противоречия. С организационной точки зрения партии, как известно, бывают двух видов: жестко структурированные, с фиксированным членством и партийной дисциплиной, и слабо структурированные, в которых формальное членство и участие в партийной жизни являются не обязательными, а главный критерий «партийности» – то, за кого ты голосуешь. В таких партиях вообще нет «маленьких начальников», но, к сожалению, отечественной традиции этот партийный тип чужд. Наш типаж восходит даже не к КПСС с ее культом «оргработы», а к РСДРП(б), считавшей, как известно, основной задачей партии не легальную политическую деятельность, а подготовку вооруженного восстания. Неадекватность инструментария, создаваемого в другую эпоху для решения других задач, пока, к сожалению, очевидна далеко не всем. Поэтому в то время, когда партии большинства других стран дрейфуют от первого типа ко второму – т. е. избавляются от тяжеловесной низовой структуры, делая ставку на использование современных информационных технологий, – мы в России продолжаем строить «новые КПСС». Партию второго типа у нас по-прежнему принято рассматривать как неполноценную, и на предложение отказаться от классического партстроительства, становящегося в современных условиях чистой формальностью, скорее всего, последует решительный и твердый отказ.
Сегодня – в условиях смены партийного лидера – опасность еще больше увлечься формальными показателями, к сожалению, возрастает. Разговоры о том, что «с приходом Медведева» партию покидают такие видные ее члены, как Любовь Слиска и Алексей Чадаев, способны запустить обратную волну – массовый загон людей в партию со словами: смотрите, число членов партии не уменьшилось, а даже растет! Набрать еще несколько десятков тысяч членов – это самый простой способ показать, что, мол, лидер популярен. Но в результате такого подхода партия станет еще более громоздкой и неповоротливой. И совершенно не факт, что новые члены «Единой России» будут голосовать за нее.