От редакции: С высокой колокольни
Экономисты Нуриэль Рубини и Иан Бреммер пишут в Financial Times, что ни с политической, ни с экономической точки зрения Россия не может рассматриваться как одна из ведущих стран, а ее участие в G8 и BRIC не имеет смысла. По их мнению, Россия не способна помочь в решении проблем Афганистана или еврозоны, а в Иране и Сирии она сама часть проблемы. Внутри России – коррупция, экономика, основанная на торговле ресурсами, демографический кризис, закручивание гаек в политике. Влиятельный журналист Мойзес Наим опубликовал в Foreign Affairs статью о «мафиозных государствах», видное место среди которых отводится России.
Посол США в России Майкл Макфол на лекции в Высшей школе экономики обвинил российских коллег в практике «разменов» и подкупа. Российский МИД оценил высказывания посла как выходящие «далеко за грань дипломатического этикета» и преднамеренно искажающие ряд аспектов российско-американского диалога.
Мы уверены, что российские политические менеджеры не обращают внимания на эти выпады. Макфол действительно слишком прямолинеен и плохо подумал о последствиях своих высказываний. Рубини с Бреммером ругают Россию не в первый раз. Наим, давно изучающий различные формы незаконной экономической деятельности, всего лишь использовал расхожее клише.
Эти выпады, вероятно, рассматриваются Кремлем как неизбежные издержки. Резкая антизападная риторика решала задачи предвыборной кампании Владимира Путина. Результат достигнут, ну а издержки есть издержки. В конце концов, риторика никак не повлияет на реальные международные договоренности – тут, как говорится, бизнес прежде всего. Никто не будет исключать Россию из G8 и BRIC. Без ее голоса (как и без голоса Китая) какая-либо военная операция против Сирии не получит санкции ООН. Любая нефтяная компания за честь почтет приглашение поучаствовать в Штокмановском проекте (партнерство по нему в который раз пересматривается).
То есть имидж – это условность. Путин как будто исходит из предположения, что имидж не будет важен никогда и Россия может себе позволить смотреть на весь окружающий мир со своей высокой колокольни, фундамент которой прочен и вечен. Он, вероятно, действительно так считает. Из чего же, по его мнению, состоит этот фундамент?