От редакции: Надзаконные акты
Очевидно, что и то и другое – реакция на протесты. Реакция административная, а не системная. Практика перманентного изменения законодательства в зависимости от политического момента – вечная история. Выборное законодательство менялось к каждым следующим федеральным выборам, в середине 2000-х было практически остановлено партстроительство и отменены выборы губернаторов. Бесконечно правились Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы (в прошлом году руководитель Института социально-экономических и политических исследований Николай Федоров, нынешний министр сельского хозяйства, предложил вообще принять новые УК и УПК), выводились из-под действия отдельных законов госкорпорации и центр инноваций «Сколково». Закон о борьбе с экстремизмом и ст. 282 УК дали власти возможность и бороться с оппозицией, и частично контролировать интернет.
Последние громкие законодательные инициативы отличаются двумя важными характеристиками – они строят административные защитные барьеры вокруг находящихся у власти политиков, но не создают системной политической защиты «правящего класса». Можно считать такой результат следствием отрицательной законодательной эволюции в России.
На этой неделе будут приняты поправки в Административный кодекс, повышающие штрафы участникам и организаторам общественных мероприятий (см. статью на стр. 02). Хотя к третьему чтению уровень штрафов несколько понижен, все равно законопроект остается драконовским и, по нашему мнению, нарушает конституционное право россиян на свободу собраний. Поправки появились после разгона шествия 6 мая и принимаются срочно, чтобы успеть к следующей акции протеста – 12 июня; они создают основания для произвола полиции и коррупционные риски для судей (см. разбор документа в статье Эллы Панеях «Демонстрация с конфискацией», «Ведомости» от 31.05.2012, стр. 04).
На прошлой неделе комитет по собственности Госдумы одобрил законопроект о включении в число стратегических предприятий интернет-компаний, оказывающих социально значимые услуги, всех печатных изданий, типографий, теле- и радиовещательных компаний. Это новая попытка введения государственного контроля над интернетом, причем явно не последняя: в случае реализации она приведет к перемещению на зарубежный хостинг крупнейших интернет-ресурсов, и тогда для реализации закона придется создавать «великий русский фаеруолл».
С начала 2000-х главным механизмом сохранения политической стабильности в стране фактически стало не развитие адекватной политической системы, а постоянная подгонка писаного законодательства под сиюминутную ситуацию. Отвечая на вопрос, что менять – старые законы на новые или коррупционеров на честных чиновников, – власть выбирала новые законы. Парламент был низведен до функции штамповки инициатив исполнительной власти в обмен на хороший соцпакет для депутата, что логично привело к деквалификации законодателей.
Обход властью имеющихся законов при постоянном их изменении под свои нужды явился одной из причин протестов – собственно, главным требованием протестующих было соблюдение имеющихся законов. Но, реагируя на протесты, Путин продолжает делать то, что делал всегда, – снова меняет правила в сторону ужесточения контроля и наказаний, не меняя тех, кто контролирует и наказывает. Стена, за которой укрываются привилегированный бизнес и чиновничество, деятельность которых писаным законом не ограничена, становится только выше. Происходит спиралеобразное упрощение схемы – в пределе до «свой – чужой».
Между тем самому же «правящему классу» заниматься строительством таких барьеров, повышением штрафов, нагнетанием атмосферы страха и вообще углублением противоречий между властью и обществом – значит действовать себе во вред. Гораздо выгоднее модернизировать политическую систему, пользуясь тем, что контроль над ней все еще в руках правящей группы. Переход власти от партии к партии – гораздо более надежная гарантия политической стабильности, чем административные преграды, которые по своей природе крайне хрупки.