Александр Баунов: Польские страхи

У нас зря думают, что в Польше расстроятся, если польская сборная проиграет нашим. Чего расстраиваться: просто все в очередной раз окажется на своих местах. В Польше давно привыкли оказываться на правильной стороне истории – и проигрывать. Отсюда здешнее горькое знание о беспомощности добра и трагическое самолюбование, у интеллигенции переходящее в горькую самоиронию. Пусть другие выигрывают: поляки – троянцы современной Европы – знают: тот, кто сильнее, совсем не обязательно лучше, ровно наоборот. Напоминания об этом постоянно встречаются в Варшаве.

Рядом с арендованной русскими гостиницей «Бристоль» накануне игры России с Польшей обязательно пройдет полная укора демонстрация памяти президента Леха Качиньского. Просто потому, что она проходит здесь десятого числа каждого месяца уже больше двух лет. Сначала от потрясения к президентскому дворцу пришли все, теперь – только самые недоверчивые патриоты со свечами и плакатами «Катынь продолжается» и «Польша, проснись». Они раздают листовки «Правда о Смоленске».

До того как стать президентом и погибнуть, Лех Качиньский был мэром Варшавы. Это он придумал назвать один из варшавских перекрестков площадью Джохара Дудаева. Но главное его достижение на посту мэра – Музей Варшавского восстания в бывшем здании трамвайной электростанции. Внутри под звуки военных песен и стрельбы посетители смотрят хронику в чем-то вроде развалин кинотеатра, в окружении пробитых пулями польских флагов, граффити повстанцев на стенах и их же бутафорских могил в полу – с крестами и земляными холмиками. В музее есть «Красный зал» – комната страха. Красные стены, огромный серп и молот, из репродуктора непрерывно звучит «Война народная» (если не понимать слов, наверное, звучит совсем страшно), биографии польских коммунистов, знакомые архивные фото, где советские солдаты общаются с населением, и даже подписи почти как у нас, только слово «освободители» взято в кавычки. Несмотря на красный зал, главные враги в музее – все-таки нацисты. В музее, но не в массовом сознании. «Странное дело, – говорил мне один польский историк, – для поляков то, что сделали немцы, как будто было очень давно. А то, что сделали русские, как будто вчера. Катынь – все еще свежая история».

Александр I, разбив Наполеона, подарил в очередной раз покоренной Варшаве ампирные здания оперы и университета. Сталин – немного своего ампира: высотку «Дворец культуры и науки». Этот памятник принудительной советско-польской дружбе – до сих пор самое высокое здание Польши. На площади у его подножия – декоративный верстовой столбик с расстояниями до разных мировых столиц. Москвы среди них нет. Зато рядом, в музыкальном отделе варшавского ЦУМа, самый большой за пределами России выбор русской музыки, в том числе много Окуджавы с Высоцким для себя: то, что любила слушать польская интеллигенция. Ни в каком единоверном кириллическом Белграде нет ничего подобного.

Но главный антисоветский памятник Варшавы – памятник погибшим на Востоке – на пересечении улицы Мурановской и Вл. Андерса. Открытая железнодорожная платформа, с которой на шпалы сыплются кресты. На шпалах – названия советских городов. Но и без названий ясно, что на Востоке – это у нас. Вот бы официальные русские гости Евро-2012 возложили там цветы. Это полгода изумленно обсуждала бы вся Польша. Раз уж вместе воевали, а потом вместе стояли в социалистических очередях, потом вместе слушали Окуджаву. Но не сделают: для этого футбольные патриоты слишком закомплексованные.

Автор – старший редактор Slon.ru