Недавно в правоохранительном сообществе началось обсуждение вопроса о наделении Следственного комитета полномочиями по «контролю над оперативно-розыскной деятельностью». Напомним читателю, что в России оперативно-розыскная деятельность (ОРД), которой преимущественно занимается полиция, и следствие традиционно разделены. Суть ОРД – поиск преступника; суть следствия – доказывание вины. При этом ОРД проводится с широким использованием неформальных методов (например, используются агентурные сообщения, широко и не всегда легально применяются прослушки телефонов и т. п.), а следствие опирается на более формализованные правила, прописанные в УПК. Именно поэтому очень многие результаты оперативной работы являются секретными, собираются негласно и не могут служить непосредственными доказательствами в суде. Зачастую человек может не знать о том, что в отношении его проводятся какие-либо оперативно-розыскные мероприятия. Права граждан при этом защищены существенно слабее, чем во время предварительного следствия. Такое разделение создает ситуацию, в которой, получив достоверные, но непригодные для суда свидетельства вины подозреваемого, следователь должен собрать доказательства, допускаемые УПК для представления в суде, и тем самым изобличить преступника.
При ближайшем рассмотрении выясняется, что вместо «контроля над ОРД» речь идет исключительно о наделении руководителей следственных органов правом знакомиться с делами оперативного учета правоохранительных органов (теми самыми секретными результатами ОРД), по которым впоследствии возбуждаются уголовные дела. Ни о каком контроле над оперативно-розыскной деятельностью, т. е. о принятии на себя части ответственности за законность действий оперативников, тут речи не идет. Это просто доступ следователей (а точнее, их руководителей) к материалам ОРД. Это позволит следователям отыскивать в делах оперативников материалы, которые, будучи легализованы в соответствии с УПК, станут доказательствами в суде.
Сейчас именно оперативник чаще предлагает следователю использовать те или иные результаты ОРД (после соответствующих формальных процедур) в материалах уголовного дела. Однако закон «Об ОРД» и УПК РФ предоставляют возможности для использования оперативных материалов всем заинтересованным сторонам – а точнее, стороне обвинения. В УПК сказано, что «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам». На практике это означает, что для использования результатов ОРД в качестве доказательств необходимо показать, что они отвечают требованиям закона. И вся правоохранительная система за 10 лет действия УПК РФ прекрасно научилась это делать.
Зачем же в таком случае менять систему и наделять следователя дополнительными полномочиями? Идущий в правоохранительных органах поиск новых формальных инструментов отражает важную тенденцию: сбор всего, что потом превратится в доказательства в рамках уголовного дела, постепенно смещается на стадию доследственной проверки. То есть основная работа ведется тогда, когда еще никакого уголовного дела нет и только решается вопрос о том, имело ли место преступление или нет, т. е. возбуждать ли уголовное дело. Именно поэтому у человека, который пришел заявить о краже, полиция постарается заявление не принять, но потом, когда (и если) преступник будет пойман, потерпевшему позвонят и предложат написать заявление. По сути, вместо того чтобы расследовать уголовное дело, полиция ведет оперативную работу. Но если дело не будет раскрыто, то преступления как бы и не было (заявления ведь нет), провал правоохранителей не зафиксирован, ответственность за него не наступает. Отсюда и озвученные идеи закрепить в УПК создание следственно-оперативных групп для проверки наиболее сложных материалов до момента возбуждения уголовного дела.
Складывающаяся ситуация имеет как положительные, так и отрицательные последствия, но отрицательные все же весомее. С одной стороны, процессуальный статус подозреваемого или обвиняемого гражданин приобретет только в тот момент, когда правоохранители уверены, что в деле будет достаточно доказательств для обвинительного приговора. Граждан перестают привлекать «зря». С другой стороны, все процедуры, прописанные в УПК и созданные – не в последнюю очередь – для защиты прав подозреваемого, оказываются лишь формальностью: принципиальное решение о том, что доказательств вины достаточно, оказывается уже принято на момент возбуждения дела. При подобном слиянии ОРД и следствия шансы отбиться от обвинения у человека, которого уже записали в подозреваемые, стремятся к нулю. Тем самым обвинительный уклон, который обусловлен тем, что вопрос виновности подозреваемого решается, по сути, на предварительном следствии, а суды склонны поддерживать позицию обвинения, получит еще одно организационное подкрепление. Можно ожидать, что оправдательных приговоров и прекращений дел по реабилитирующим основаниям на следствии не будет вовсе. И тогда нынешний один процент оправданий покажется верхом объективности.