Андрей Некрасов: Как бы война с как бы Западом

В разных странах заголовки новостей об одних и тех же событиях различаются, и это нормально. Но западному миру было бы интересно узнать, что Сирия не входит в число главных новостей на российском медиапространстве. Если и мелькают сообщения о событиях, которые невозможно игнорировать, например массовое убийство мирных граждан в населенном пункте Тремса 12 июля, они озаглавлены как-нибудь вроде: «Сирийским боевикам поставили задачу убить как можно больше людей».

Русское слово «боевик», которое обычно употребляют в отношении борющихся против правительства, менее нейтрально, чем «мятежник»; от «бандита» или «террориста» его отделяет лишь тонкая грань. Из разговорной речи в медийный обиход это слово пришло во время войны в Чечне: так называли чеченских сепаратистов. Стоит обратить внимание и на оборот «поставили задачу убить». Таким образом передается намек на то, что оппозиция действует по команде каких-то невидимых хозяев.

Репортаж молодого и харизматичного репортера Анастасии Поповой был показан в прайм-тайм на телеканале «Россия 24». Она представляет «подтверждения» того, что мятежники убивают невинных людей в Тремсе, одновременно утверждая, что большинство убитых сирийской армией – вооруженные бойцы и дезертиры. Репортер также утверждала, что представители ООН препятствовали работе ее группы, когда узнали о том, из какой она страны.

Российское правительство упорно поддерживает Башара Асада и в соответствии с советскими традициями неприкрыто использует находящиеся под его контролем СМИ для оправдания этой политики. Контроль Владимира Путина над информационными потоками не абсолютен. Интернет пока что остается практически полностью свободным. Но правда в том, что Путину нет нужды бороться за контроль над общественным мнением по проблеме Сирии.

Большинство россиян видят в боевых столкновениях в Сирии квазивойну между их страной и Западом. На гуманитарный кризис обращается мало внимания, в центре регулярных и детальных новостных сообщений – дипломатия. «Борьба за мир» министра иностранных дел Сергея Лаврова и российских наблюдателей ООН против «агрессивных сил Запада, склонных к применению силы» – вот о чем часто говорится в новостях о событиях в Сирии.

Государство поощряет конфронтационное освещение этой квазивойны, так как заинтересовано в том, чтобы его воспринимали как защитника геополитических интересов нации против глобальной экспансии Запада. Тогда как многие другие политические устремления Путина все чаще критикуются населением, многие россияне разделяют его взгляд на мир как на поле битвы. Даже в «объективных» сообщениях независимых интернет-ресурсов комментарии администрации Асада стоят на первом месте и представлены как заслуживающие полного доверия. Это не результат давления со стороны российского правительства.

Когда речь идет об освещении внутриполитических тем – таких, например, как действия государства в чрезвычайных ситуациях или отношение властей к свободе собраний, те же самые СМИ не так церемонятся с официальной точкой зрения. Но в том, что касается Сирии, геополитика берет верх над объективностью. Многие за рубежом могут недоумевать по поводу упрямства России перед лицом практически неизбежного крушения режима Асада. Но у геополитического национализма глубокие культурные корни. Путин и сам – продукт той же культуры, а не просто активный медиаманипулятор. Хотя нет сомнений, что он является мастером технологий манипулирования и использует их для удержания власти.

Все чаще россиянам говорится, что власть – слово, у которого нет полного эквивалента в английском языке, – исходит от Бога. Те, кто идет против власти, – и грешники, и преступники.

Казалось бы, дело Pussy Riot никак не связано с Сирией. Трех девушек обвиняют в исполнении антипутинской песни в храме Христа Спасителя. Это еще один пример попытки вернуть идеологию автократии. Послание, которое призван передать этот суд, просто: оскорбление, брошенное лидеру, – это оскорбление, брошенное Богу.

Две недели назад Абдель Бассет Сайда, глава оппозиционного Сирийского национального совета, побывал в Москве. Уговаривая Москву не поддерживать сирийский режим, он справедливо охарактеризовал свое движение как «революционное». Но тем самым он невольно выявил и главную причину, в силу которой Путин поддерживает Асада. Сайда, похоже, хотел вдохновить российских лидеров картинкой демократии и справедливости, которые пришли на смену холодной войне. Вместо этого российские лидеры, похоже, представили себе, что могут оказаться в той же ситуации, что и Асад.

FT, 30.07.2012