От редакции: Россия на сене
Развивать Сибирь и Дальний Восток можно было бы, открыв экономику для иностранных инвестиций. Версия российского руководства сейчас скорее предполагает бюджетные инвестиции в развитие экспортно-сырьевой инфраструктуры – это возможно, но это будет дороже.
В середине сентября Владивосток должны были покинуть последние сотрудники МВД из числа командированных на время саммита АТЭС (его безопасность обеспечивали почти 10 000 полицейских и солдат ВВ). Местные жители вздохнули свободно и задумались, будет ли у них теперь новая жизнь или надо довольствоваться тем, что построено к саммиту, пока оно не развалилось. Вчера из-за оползня была закрыта построенная к саммиту трасса Новый – Де-Фриз – Седанка – Патрокл (перед саммитом на этой же трассе обрушился участок 20-метровой подпорной стены).
Вчера же премьер Дмитрий Медведев сказал, что у него «растет убежденность» в необходимости специального налогового режима для Дальнего Востока, иначе денег туда не привлечь. Владимир Путин, в свою очередь, рассказывал, что на развитие региона уйдут десятилетия, но что какие-то льготы для проектов, создаваемых с нуля, в регионе нужно предоставлять – просчетом этих вариантов займется правительство. Вспомним также, что в правительстве с мая есть Министерство по развитию Дальнего Востока, в котором пока продолжается организационное строительство; вопросы целей, полномочий и финансов нового ведомства все еще не до конца согласованы.
То есть пять лет подготовки саммита АТЭС, с учетом федеральной целевой программы развития Дальнего Востока, все-таки потрачены точечно – на сам саммит. Российскому руководству не откажешь в последовательности: торжественное проведение саммита должно было привлечь внимание к развитию региона, и это удалось – в конце октября предложения по развитию Восточной Сибири и Дальнего Востока будут рассмотрены на Госсовете.
Уже известно предложение Внешэкономбанка (госкорпорации), предполагающее использование средств резервных фондов и пенсионных накоплений граждан. Как знать, финансовая схема вполне может быть удачной и средства вернутся в фонды. Но это в любом случае квазибюджетное финансирование. Потрачено оно должно быть на строительство транспортной инфраструктуры, которым займутся инфраструктурные монополии (РЖД и ФСК).
Монополии смогут привлекать концессионеров. ВЭБ рассчитывает привлечь деньги частных инвесторов, но, во-первых, значительную часть должны дать фонды, работающие с ВЭБом, во-вторых, пока непонятно, на каких условиях инвестиции будут привлекаться.
Кроме традиционного для России инвестклимата, ухудшенного административными, коррупционными и налоговыми ограничениями, в Сибири и на Дальнем Востоке еще очень сложный природный климат и отсутствует инфраструктура – здесь просто очень дорого что-либо строить. Российский инвестор сюда пойдет только из-под палки или в надежде поживиться за счет бюджета.
Иностранный инвестор пойдет за ресурсами. Дальний Восток, с одной стороны, пример очень удачного привлечения иностранных инвестиций в добывающую отрасль – это сахалинские проекты на основе соглашений о разделе продукции (СРП). С другой стороны, тот же Сахалин стал примером выдавливания государством инвесторов из проектов под предлогом неких геополитических и патриотических интересов. СРП при грамотном использовании как раз и стало бы удачным «специальным налоговым и инвестиционным режимом», снижающим риски иностранного инвестора. Однако геополитические мотивы в сочетании с постимперским синдромом закрывают такую возможность – большинство месторождений региона стратегические, а СРП в устах российского чиновника слово ругательное.
На саммите АТЭС Россия всячески демонстрировала желание «повернуться на Восток». Контуры этого поворота: нефтепровод, газопроводы, железная дорога; нефть, газ, лес, металл; строительство инфраструктуры сырьевого экспорта на государственные деньги с их грамотным «освоением». Это будет дольше, дороже и с меньшим вниманием к социальной инфраструктуре.