Алексей Захаров: Права не дают, права берут

Есть вопрос, важный и для власти, и для некоторых ее противников справа, но обсуждать его вслух ни те ни другие не хотят, опасаясь неполиткорректности темы. А тема в том, что при определенном взгляде всеобщее избирательное право – это проблема. Власти не доверяют гражданам выборы по своим причинам. Но и часть оппозиционно настроенных граждан уверены, что неограниченный допуск всех граждан к голосованию – причина властного популизма. Журналист и политический обозреватель Юлия Латынина не боится говорить об этом в открытую; многие повторяют то же в частных беседах. Насколько это соображение серьезно и насколько реалистичны известные решения проблемы – например, введение доходного или имущественного ценза?

Экономический аргумент прост: при всеобщем избирательном праве слишком большая часть дохода перераспределяется от богатых к бедным, снижая стимулы к накоплению капитала и инвестициям. Если голосовать будут только богатые, то налоги будут ниже, а неравенство – выше. Проверка этой гипотезы на практике весьма проблематична. В научном сообществе нет единого мнения о взаимосвязи неравенства и экономического роста: данные по последнему столетию слишком противоречивы, чтобы делать однозначные выводы. Еще сложнее обстоит дело с влиянием избирательных прав на экономический рост. К концу Первой мировой войны в странах Западной Европы всеобщее избирательное право было предоставлено всему мужскому населению вне зависимости от дохода (в некоторых странах женщины получили право голоса значительно позже, но сейчас разговор идет не об этом). В США имущественный ценз был отменен значительно раньше, в начале XIX в. (под мелкие, на уровне муниципалитетов, ограничения подпадало не более 1–2% населения); при таких данных выявление взаимосвязи между избирательными правами и экономическим ростом становится непосильной задачей.

Насколько устойчивой может быть политическая система, в которой население делится на граждан, имеющих право голоса, и всех остальных? Адам Пшеворский, одна из крупнейших фигур в мировой политической науке, в работе Conquered or Granted? A History of Suffrage Extension, вышедшей в 2009 г., исследовал причины, побуждавшие европейские государства расширять политические права граждан. Его анализ выявляет несколько источников таких решений. Наиболее значимыми представляются две причины. Во-первых, когда процент стран, имеющих всеобщее представительство, становится достаточно большим, то расширение прав (как отмена ценза, так и предоставление прав женщинам) в оставшихся странах становится более вероятным. Во-вторых, это угроза революций со стороны лишенных избирательных прав низов общества: было показано, что полной или частичной отмене имущественного ценза, как правило, предшествовали общественные беспорядки, забастовки и массовые демонстрации на протяжении более одного года. Отдельные случаи подтверждаются статистическими выводами: права не дают, права берут. Страны с имущественными ограничениями испытывают сильное революционное давление со стороны лишенного прав населения и бывают вынуждены идти на уступки.

Введение избирательного ценза в нашей стране, да и в любой другой невозможно реализовать на практике. Почти все россияне являются владельцами недвижимости (пусть и доставшейся им даром), так что любые ограничения, вводимые с целью стимулирования экономического роста, должны быть основаны на доходе: например, для того чтобы быть включенным в списки избирателей, нужно принести с работы справку 2-НДФЛ (как сейчас требуют банки для получения кредита или посольства некоторых иностранных государств для выдачи визы).

Однако легко посчитать, что при современном уровне зарплат за бортом окажутся врачи, учителя и большинство преподавателей вузов, т.е. представители профессий, наиболее значимых для воспроизводства человеческого капитала. Не повезет и работникам социального обслуживания, и большинству работников правоохранительных органов и военных, и жителям села. Трудно себе представить, как в такой стране будет выглядеть политическая повестка дня, как лишенные прав группы населения будут воспринимать действительность и какие выводы для себя они будут делать.

Отдельную проблему с аргументом об ограничении избирательных прав представляют пенсионеры. Человек, переставший работать, по определению перестает и зарабатывать. Означает ли это, что он должен немедленно покинуть ряды избирателей? И как в таком случае будут вести себя люди предпенсионного возраста, знающие, что они вот-вот должны стать негражданами? Скорее всего, они будут голосовать за отмену каких-либо ограничений политических прав на основе дохода. Простое мысленное упражнение показывает несостоятельность и ценза, основанного на владении имуществом: если пенсионер проживет настолько долго, что израсходует все свои сбережения, – он что, должен потерять при этом свои политические права?

Однако главная претензия к тезису о необходимости введения имущественного ценза лежит не в практической, а в нравственной плоскости. Не все люди выбирают высокооплачиваемые профессии. Кто-то не в состоянии много зарабатывать в силу ограниченных способностей, здоровья, жизненных обстоятельств или эмоциональных проблем. Ставить этих людей на ступень ниже остальных, «право имущих», аморально. Можно согласиться на низкий экономический рост – даже если он и является следствием всеобщего избирательного права – и при этом сохранить уважение к человеческому достоинству.