Илья Клишин: Преодолеть маленького Путина в себе

Не так давно, во время акции «Агитируй Химки», в социальных сетях произошло нечто необычное. Протестные сообщества начали поиск жителей Химок, не принявших решение голосовать за Евгению Чирикову, предлагая своим членам переубедить этих «несознательных» граждан.

Отозвалось не так уж много неопределившихся, но разговор все же состоялся. И агитаторы, и агитируемые приступили к нему, если честно, неуверенно. Первые постоянно срывались на оскорбления, подозревали оппонентов в провокациях, а вторые выступали вперед с некоторым апломбом, мол, заагитируйте меня, ну же. Вообще все упрекали собеседников в нежелании слышать их.

В большинстве своем эти сеансы одновременной пропаганды закончились пустой пикировкой, хотя в одном случае после пары часов словесного вальсирования оппоненты выяснили, что живут чуть ли не в соседних домах в Химках, и виртуально побратались – это, впрочем, скорее исключение.

Этот скорее комический эпизод – лишнее свидетельство того, что сегодня культура политической агитации (и культура общения вообще) в России деградировала даже в относительно свободном интернете. Удивительное явление: последовательное уничтожение пространства для дискуссий на протяжении последних 12 лет привело к ползучей геттоизации виртуального пространства, формально сохранявшего свободу слова и мысли.

Стоит заметить, что это глобальное явление. Схожие процессы протекают и в западных социальных медиа, однако там они компенсируются сохранением поля публичной политики, где остаются точки соприкосновения. При этом те же предпосылки в принципиально ином контексте у нас приводят совсем к другим последствиям. Окончательно в российском интернете эти ценностные мирки сформировались во второй половине 2000-х, когда начался массовый отток пользователей с единой блоговой площадки «Живого журнала» в различные социальные сети. Вопреки названию их функционал совсем не способствует формированию широких социальных связей; напротив, возможность блокировать и скрыть все нежелательное позволила окончательно замкнуться в своих комфортных футлярах.

Ситуацию усугубляло и отсутствие точек соприкосновения этих групп в прессе или политике. Однако, как сейчас можно судить, ситуацию принципиально не изменили и массовые митинги. По итогам одной из зимних акций социологи составили схему социальных связей участников, где было хорошо видно, что масса протестующих складывается из множества замкнутых на себя группок, практически не связанных друг с другом.

Гетто сохраняются и сегодня, но из-за своей виртуальности они часто незаметны. Сегодня в общественном пространстве агитацией считают то, что вообще-то правильнее назвать мобилизацией в рамках своего мирка. О переубеждении других речи обычно не идет, за исключением разве что «Доброй машины правды» Алексея Навального. О ней, правда, судить пока рано, так как проект не выработал окончательно инструменты для работы за пределами протестного движения.

У агитации в сети всегда есть потолок – рамки страт. Сейчас те, кто борется с путинскими институтами, часто не осознают, что, ограждаясь от оппонентов стеной своей исключительности, они воспроизводят путинское же мировоззрение. Чтобы уйти от этого, потребуется личная воля для преодоления маленького Путина в себе. Если же этого не произойдет, гипотетическая Россия без Путина будет выглядеть как пестрый бульон инфантильных мирков, где каждый хочет слышать лишь самого себя.