От редакции: Ложное обаяние диктатуры
Президент Белоруссии Александр Лукашенко призвал не демонизировать советский период истории СССР и заметил: «Мне до них (Ленина и Сталина. – «Ведомости») еще топать и топать. Перед ними стояли такие задачи».
Что же, белорусский лидер не первый раз в позитивном ключе вспоминает диктаторов прошлого. Иногда эти экскурсы в историю страны, четверть населения которой были истреблены нацистами, выглядят надругательством над собственным народом. В ноябре 1995 г. Лукашенко сказал в интервью немецкой газете Handelsblatt: «Не всё только плохое в истории Германии было связано с именем Адольфа Гитлера. В свое время Германия была поднята из руин благодаря очень жесткой власти, введенной Адольфом Гитлером».
Впрочем, цель Лукашенко ясна: показать себя наследником курса, который, по мнению белорусского президента, пользуется популярностью у большинства жителей бывшего СССР. Многие наши соотечественники убеждены, что диктатор может быть «эффективным менеджером». Мифология не возникает сама собой. Народные представления о том, что «при Сталине был порядок» и что «страну тогда уважали», вполне осознанно культивируются некоторыми политическими лидерами и привластными СМИ. Это обработка, так сказать, «справа». Есть и результаты обработки «слева»: представление о том, что только некий новый «Сталин» способен обуздать коррупционеров и зарвавшихся олигархов.
Если отвлечься от фигуры Сталина, то можно столкнуться с распространенным представлением об авторитарной модернизации, о которой обычно говорят на примерах Сингапура, Китая и Южной Кореи. Но экономическая эффективность авторитаризма под вопросом. Немногим историям успеха (даже если прибавить к ним отдельные малонаселенные и богатые нефтью монархии Персидского залива) противостоят многочисленные примеры диктатур, породивших коррупцию, кризис и застой. Можно назвать режим бежавшего в 1986 г. диктатора Филиппин Фердинандо Маркоса или ушедшего в 1998 г. президента Индонезии Сухарто. Более свежие примеры: свергнутые арабские диктаторы. Есть еще Зимбабве, Куба, Конго и Северная Корея, где длительное (от 30 до 65 лет) безальтернативное правление диктатора и (или) его клана почти парализовало экономику. На постсоветском пространстве примером сравнительно успешного авторитаризма можно назвать Казахстан Нурсултана Назарбаева.
Есть системные исследования об эффективности авторитаризма и его влиянии на экономику. Ясон Папаиоанну и Ян Луйтен ван Зайден из Университета Утрехта в статье «Эффект диктатора: как продолжительность правления влияет на экономическое развитие в Африке и на Ближнем Востоке» проанализировали развитие 58 стран Северной и Экваториальной Африки в 1960–2009 гг. Авторы рассчитали, что дополнительный год правления диктатора снижает темпы экономического роста в среднем на 0,13% в год. В Латинской Америке, замечают авторы, отрицательный эффект слабее.
Тимоти Бесли и Маса Кудамацу из Лондонской школы экономики, используя количественные и качественные методы, сравнили опыт успешных и провальных авторитарных режимов. В работе Making Autocracy Work они показали: ключевая черта «работающего» авторитаризма – это возможность формировать элиту на меритократических принципах, а не на личной преданности и коррупционных связях. В итоге во главе государства оказываются самые перспективные представители нового поколения управленцев, которых Бесли и Кудамацу назвали «селектократией». Примеры: нынешний Китай и Бразилия в 1960–1970-х гг. Однако даже успешные автократии больше подвержены воздействию внешних факторов, чем страны с демократическим порядком управления. Авторы пришли к выводу, что диктатуры и авторитарные режимы порождают более волатильную экономику, которая способна не только к бурным рывкам, но и к катастрофическим падениям. Последние бьют по обывателю больнее, чем в странах с работающими демократическими институтами, где люди могут сдержать размах политических экспериментов, опустив бюллетень в урну.