Василий Кашин: Кто будет руководить Китаем

Открывающийся в четверг XVIII съезд КПК должен сформировать новый состав высшего китайского руководства и открыть путь новой волне политических и экономических реформ, широко обсуждаемых в последнее время. Процесс формирования высших политических органов был окружен интригами, исход которых не вполне ясен и по сей день. Между тем ключевой вопрос съезда – это вопрос о том, сохранит ли нынешний председатель КНР Ху Цзиньтао высший военный пост в стране – пост председателя Центрального военного совета (ЦВС) КНР, состав которого всегда совпадает с Центральным военным советом КПК.

Обычно высший лидер Китая совмещает три ключевых поста – партийный (генеральный секретарь ЦК КПК), государственный (председатель КНР) и военный (председатель ЦВС). Эта норма, однако, нигде не закреплена юридически; формально партия может назначить председателем ЦВС кого угодно.

Центральный военный совет – высший орган управления Народно-освободительной армией Китая (НОАК) и Народной вооруженной полицией (примерный аналог внутренних войск). Существующее в КНР министерство обороны не имеет полномочий по руководству войсками и выполняет в основном представительские функции. Уходящий лидер, покинув государственный и партийный посты, может на время оставить за собой пост председателя ЦВС, оставаясь таким образом ключевой фигурой в китайской политике.

Такой переходный период может быть использован для закрепления своего политического наследия, защиты своих выдвиженцев на ключевых постах и продавливания необходимых кадровых решений на перспективу.

Именно так поступил лидер третьего поколения китайских руководителей Цзян Цзэминь: пост генерального секретаря он покинул в ноябре 2002 г., пост председателя КНР – в марте 2003 г., а пост председателя ЦВС – только в марте 2005 г.

Почему пост председателя ЦВС так влиятелен? Важно понять, что, хотя многие китайские силовые структуры имеют знакомые нам всем с советских времен названия, по своему генезису и по своей нынешней природе они не имеют ничего общего с советскими/российскими аналогами.

В Китае нет альтернативной мощной силовой структуры, подобной советскому КГБ, позволяющей политическому руководству контролировать армию извне. Министерство государственной безопасности (МГБ) КНР было создано только в 1983 г. путем слияния партийной политической разведки (так называемый отдел расследований ЦК КПК) и контрразведывательных подразделений министерства общественной безопасности.

Полномочия МГБ по вмешательству в дела армии в лучшем случае сильно ограничены. Военная контрразведка находится в руках собственной, армейской службы безопасности, подчиненной главному политическому управлению (ГлавПУР) НОАК.

В России контроль органов госбезопасности над армией, гарантирующий политическую пассивность военных, – малозаметная, но ключевая особенность политической системы начиная с первой половины XIX в. В Китае ничего подобного нет. В китайскую армейскую цепочку командования нельзя вклиниться извне: армия подчиняется приказам ЦВС, который состоит главным образом из самих военных.

В состав совета обычно входят зампред ЦВС, министр обороны, начальник генштаба, начальники главного политического управления, главного управления вооружений и главного управления тыла НОАК, командующие видами вооруженных сил.

Единственными гражданскими лицами в составе ЦВС являются его председатель и один из заместителей – по практике последних лет это лицо, предназначенное возглавить следующее поколение китайских лидеров. Остальные партийные руководители Китая не имеют никакого влияния на ЦВС и армию. Пресловутое партийное руководство армией обеспечивается распараллеливанием полномочий по командованию войсками, их замыканием на ЦВС и его председателя и контрольной ролью главного политуправления.

ЦВС может серьезно влиять на внешнюю и внутреннюю политику даже в ее невоенных аспектах, в частности за счет контроля над информационными потоками. Китайская политическая разведка имеет сложную историю. В культурную революцию она подверглась разгрому из-за партийных интриг. По возможностям и влиянию она, по большинству оценок, уступает военным спецслужбам. У нас руководство всегда получало основной поток внешнеполитической информации от политической разведки. В потоке информации, которой пользуются руководители КНР, данные военных играют более важную роль. Разведкой в армии занимаются несколько служб в составе генштаба и ГлавПУРа НОАК.

ГлавПУР НОАК ведет масштабную пропаганду не только на армию, но и на китайское общество в целом. О влиянии армии в медиапространстве говорит тот факт, что военные отделы государственного информагентства «Синьхуа», Центрального телевидения и Центрального радио Китая имеют статус «вынесенных отделов» ГлавПУРа, по существу лишь прикомандированных к этим СМИ.

Самостоятельное идеологическое творчество совсем не запрещено китайской армии; китайские политработники не ограничиваются унылым пересказом цитат старцев из политбюро. Полковники, пишущие колонки в газете, и генералы, ведущие телепрограммы по внешней политике, – обыденное явление в КНР. Разумеется, эти выступления координируются в той или иной степени, но эту координацию обеспечивает ГлавПУР либо за выступлениями стоят влиятельные армейские группировки. Это, а также членство ряда высших генералов в ЦК и политбюро дает армии серьезные инструменты для «мягкого» политического влияния.

Последние назначения в высшем военном руководстве КНР привели многих специалистов по китайской армии к выводу о том, что Ху Цзиньтао хочет последовать примеру своего предшественника и сохранить за собой на некоторое время пост председателя ЦВС. Если это произойдет, то любые резкие изменения в китайской экономике, внешней и внутренней политике, идущие вразрез с взглядами сегодняшнего руководства, будут не просто маловероятны, но и невозможны.