Засилье государства ведет к вырождению общества и экономики
Информация о том, что на долю госсектора приходится уже больше половины российской экономики, в очередной раз заставляет задуматься, о чем думают те, кто уже более десятилетия находится у власти, какая перспектива для страны предстает перед их мысленным взором. И заодно – как их видение соотносится с законами природы, истории и общества.
Сил подорвать доминирующее и все укрепляющееся положение государства в экономике у российского общества нет. Крупным компаниям важно сохранять нормальные отношения с федеральными и местными властями, у средних и мелких для этого нет возможностей, а среди рядовых налогоплательщиков огромную долю по-прежнему составляют люди с более-менее советским образом экономической мысли.
А вот в политике за последний год общество стало предпринимать попытки разрушить монополию власти. В ответ оно получило жесткую реакцию. Тем не менее пусть очень небольшая территория в общественном сознании все-таки отвоевана: какое-то количество людей пришло к выводу, что добиваться расширения своих прав и свобод и ограничивать влияние государства можно и нужно. Такие люди есть, в частности (но не только) среди тех, кто путем электронного голосования участвовал в выборах Координационного совета оппозиции. Один из авторов этой идеи – Леонид Волков обосновывает необходимость строить виртуальную демократию тем, что в офлайновом пространстве, оккупированном властью, добиться политических перемен пока нельзя.
Он не единственный, кто считает, что засилье государства мешает нормальным людям жить и развиваться и что интернет, который, по сути, есть многообразие индивидуумов, поможет людям вырваться из-под этого гнета. «Нет никакой надежды, что политики-паразиты привлекут к ответу элиты, которые правят нами... Именно сейчас мы больше не можем позволить себе иметь «большое правительство» [т. е. чтобы оно играло доминирующую роль в экономике и обществе] – и интернет-революция позволяет обойтись без него. Будьте оптимистами. Мы можем справиться без правительства – и процветать. Старый политический и экономический порядок скоро уступит место чему-то несравненно лучшему» - это слова не российского оппозиционера, а члена британского парламента от консервативной партии Дугласа Карсуэлла, автора вышедшей в октябре книги «Конец политики – и рождение iдемократии» (Douglas Carswell. The End of Politics – and the birth of iDemocracy).
В вину западным правителям Карсуэлл ставит, в частности, непомерные заимствования, которые они взвалили на своих граждан. В целом же доминирование госструктур в обществе и экономике мешает развитию того и другого, потому что ограничивает многообразие, указывает Карсуэлл. Для доказательства он делает экскурс в историю (привлекая мнение историка Эрика Джоунса, изложенное в его книге «Европейское чудо: среда, экономика и геополитика в истории Европы и Азии»). "Представьте, что вы инопланетянин, пролетающий над планетой Земля в 1000 г. н. э., – рассуждает Карсуэлл. – Ища признаки разумной жизни, вы, вероятно, остановили бы свой взгляд на Китайской империи, расположенной в дальневосточной части Евразии. Вы обнаружили бы там высокие башни, каналы, изобретение компаса и пороха. И были бы вправе ожидать, что Китай будет доминирующим игроком в развитии человечества в ближайшие 1000 лет. Вы также могли бы заметить города и храмы, созданные в течение 5000 лет развития индийской цивилизации. С другой стороны, пролетая над северозападной частью Евразии, вы бы увидели лишь редкие хибары, затерявшиеся в густых лесах, а также несколько баронских замков, разбросанных то тут, то там.
Как же Европе удалось стать доминирующей силой в мире в течение значительной части последующих 1000 лет? Другими словами, почему не китайцы первыми совершили кругосветное путешествие?
"Запад поднялся, – предполагает Джоунс, – потому что Европа, в отличие от империй Минов, Моголов и Османов, никогда не была унитарным государством. Власть в ней была рассредоточена и раздроблена. Западное общество оказалось столь удивительно новаторским и динамичным, потому что до недавнего времени власть была рассредоточена и ограничена и мало что могло быть организовано по кем-то придуманным лекалам. В Европе не было социальных и политических институтов, которые позволили бы одному человеку или элите управлять ею единообразно по определенной модели, несмотря на все усилия средневекового папства, Габсбургов, Наполеона и кайзера. Лидерство Запада в таких областях, как научные открытия, образование и познание, навигация и технологии, – это следствие, а не причина его влияния [в мире]... Китай же к концу [второго] тысячелетия оказался позади самого себя в его начале".
Как ни удивительно, житель Китая в 1950 г. был беднее того, что жил в империи тысячелетием ранее, добавляет Карсуэлл.
О том же «Ведомостям» говорил знаменитый автор «Черного лебедя» Нассим Талеб: "То, что искусственно поддерживается властями, ломается. А то, что наполнено внутренним шумом, так просто не сломается. Если жизнь вибрирует, бурлит, если политика живая, такая система более стабильна. А если тишь да гладь, то долгое время всё вроде в порядке, а потом — бац! И всё рушится". А Андерс Ослунд из Института мировой экономики Питерсона, один из ведущих западных специалистов по России, приводил ей в пример Польшу, где правительства менялись чуть ли не каждый год – и при этом страна считается образцом посткоммунистических реформ.
В своем крайнем выражении, когда засилье государства становится тотальным, оно ведет к вымиранию (гитлеровская Германия, сталинский СССР, маоистский Китай) или вырождению (позднесоветский СССР).
Многообразие – это развитие, жизнь. Однообразие – это застой, смерть. Отечественные правители то ли не понимают этого фундаментального жизненного принципа, то ли им все равно. И беспокоят их только собственные узкие интересы. И поскольку их действия направлены против прогрессивного развития экономики и общества, приходится констатировать, что обещания сделать жизнь лучше, которые они этому обществу постоянно раздают, - просто блеф.