От редакции: Высокая культура твита
Пресс-секретарь Владимира Путина и замглавы администрации президента Дмитрий Песков намерен упорядочить активность чиновников в социальных сетях. «Очевидно, что использование Twitter в служебных целях и для передачи служебной информации должно быть каким-то образом регламентировано», – заявил он вчера. Песков считает необходимым выработать особую культуру такого использования, поскольку любая информация, переданная госслужащими в твиттере или других соцсетях, приобретает официальный оттенок.
Культура публичного общения чиновников (а к нему неизбежно приходится отнести и общение в соцсетях) – очень важная вещь, и можно только поблагодарить Дмитрия Медведева, который во время своего президентства пытался ввести в среде федеральных чиновников и губернаторов моду на блоги и Twitter. Отчасти такая практика прижилась, продвинутые губернаторы использовали твиттер для срочной связи с подчиненными и ответов на насущные вопросы жителей. Правда, быстро выяснилось, что к общению в новой виртуальной реальности не все одинаково готовы. Активность чиновников (или их пресс-служб) в интернете обнаруживала культурные навыки, повседневные практики бюрократов и недостатки госаппарата, которые раньше оставались «под ковром». Достаточно вспомнить матерную брань экс-депутата от правящей партии в адрес участников зимних митингов, спешно удаленную из твиттера Медведева, «червяка в тарелке» бывшего тверского губернатора Дмитрия Зеленина или угрозу вице-премьера Дмитрия Рогозина «Не будите во мне зверя». Недавняя твиттер-конференция кубанского губернатора Александра Ткачева стала событием в российском интернете, он получил тысячи вопросов, большая часть которых были ироническими и даже издевательскими.
Высокие технологии поставили вопрос чиновничьей культуры ребром. Раньше неосторожные фразы губернаторов слышали только на местах. Теперь в соцсетях они слишком быстро распространяются и порой вызывают сильный резонанс. Раньше Кремль мог не обращать внимания на низкую культуру чиновников на фоне высоких рейтингов первых лиц и отсутствия протестных настроений. Теперь глупости в твиттере портят имидж власти, раскручиваются оппозицией. В общем, выработка особой культуры срочно нужна, так же как и планомерная подготовка бюрократических кадров.
Правда, с не меньшей, а, наверное, с большей вероятностью творчество чиновников в соцсетях ждет жесткая редактура из центра. Там, вероятно, опасаются, что онлайн-ответы на острые, неотфильтрованные пресс-службами вопросы и непродуманные заявления чиновников быстро разойдутся по сетям, негативно скажутся на имидже власти. Есть опасность интернет-разоблачений со стороны честных (или обиженных) бюрократов или публичной критики руководства.
И хотя Конституционный суд в июле 2011 г. разрешил подчиненным критиковать начальников – «госслужащий вправе выразить свое мнение (аргументированное и основанное на реальных фактах) публично, если оно соответствует общественным интересам» – и подчеркнул, что «общественный интерес в получении конкретной информации может превалировать над обязанностью госслужащих соблюдать конфиденциальность», вряд ли губернаторы и министры пойдут в Конституционный суд, если им прикроют твиттер.
Твиттер чиновника и так очень слабый инструмент обратной связи. Он не слишком отличается от телеэфира, только доносит мнение верхов до тех, кто не смотрит телевизор. Блоги чиновников не могут заменить прозрачность государства и его аппарата для граждан и общества, многочисленных государственных и (или) самодеятельных сайтов, где граждане могут самостоятельно проследить, как потрачены бюджетные средства, кого принял министр или губернатор и куда он поехал за счет налогоплательщиков. Проект «Электронное правительство» и закон о предоставлении информации улучшили ситуацию, но многие важные для граждан и общества данные, например об объеме и стоимости заказов силовых ведомств, находятся под грифом «секретно» или ДСП.