Передаются ли политические таланты по наследству следующему поколению? Или, наоборот, дети становятся успешными политиками только из-за связей, влияния или имени родителей-политиков?
Эти вопросы задают и в России, и в других странах. Редакционная статья «Поколение наследников» («Ведомости» от 16 ноября 2012 г.) обсуждает назначение Андрея Воробьева губернатором Подмосковья и Алексея Меркушкина вице-премьером правительства Мордовии. Первый – сын сенатора и бывшего заместителя Сергея Шойгу и называет Шойгу своим крестным отцом в политике. Второй – сын губернатора Самарской области, бывшего президента Мордовии. Среди оппозиционеров – Ксения Собчак, дочка бывшего мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака и бывшего сенатора Людмилы Нарусовой. Сыновья Александра Бортникова, Сергея Иванова, Николая Патрушева, Михаила Фрадкова сделали отличную карьеру на госслужбе или в госкомпаниях.
В только что избранном политбюро Китая трое из семи членов – «принцы» (дети высокопоставленных партийных функционеров). В США династии республиканцев Бушей и демократов Кеннеди – поставщики президентов, губернаторов и конгрессменов.
Может быть, действительно у всех этих детей известных политиков есть какие-то особые семейные черты или особенности воспитания и образования, увеличивающие вероятность успеха в политике? Именно так принято объяснять существование профессиональных династий в спорте, музыке или цирке.
Братья Эрнесто и Педро Даль Бо и их соавтор Джейсон Снайдер в работе «Политические династии», опубликованной в 2009 г. в журнале Review of Economic Studies, изучили биографические данные практически всех членов конгресса США с 1789 по 1996 г. (11463 человека). Сведения о каждом из них включали в себя не только близкие родственные связи (родители, племянники, дедушки и прадедушки и т.д.), но и детальные индивидуальные характеристики (образование, служба в вооруженных силах, профессия и т.д.).
Примерно у 8,7% этих политиков были родственники в предыдущих конгрессах. У 8,6% конгрессменов были родственники в последующих конгрессах. Оказалось, что семья Кеннеди была не самым впечатляющим примером. Из политических династий самыми большими были семья Брекенридж (17 человек, избранных в конгресс в общей сложности 72 раза в 1789–1978 гг.) и семья Хейл (семь человек, избранных 65 раз; 1805–1958 гг.). Шесть членов семьи Кеннеди были представлены в 37 конгрессах с 1895 г. по настоящее время (15-е место среди династий). При этом количество династических политиков (тех, у кого были родственники в предыдущих конгрессах) значительно уменьшилось со временем: с 11% в 1789–1859 гг. до 7% в настоящее время (период после 1966 г.).
Доля династических политиков – интересная цифра сама по себе. Однако намного более интересно – увеличивает ли время нахождения в политическом офисе вероятность избрания родственников в будущем? Среди тех, кто был избран только на один период, 6,9% породили династических политиков. Среди тех, кто был в офисе более одного периода, эта цифра составляет уже 9,5%. Эта разница остается статистически значимой и при прочих равных, учитывая разнообразные индивидуальные характеристики (профессия, партийная принадлежность и т.д.). Но зависимость между более долгим нахождением в офисе и родственниками – будущими политиками еще не означает причинно-следственной связи. Возможно, талант политика передается по наследству или является семейной характеристикой, и поэтому некоторые семьи более часто представлены в политике.
Как установить, действительно ли более длительное нахождение во власти само по себе (а не семейный талант) увеличивает политические шансы родственников и потомков? Для ответа на этот вопрос авторы изучают семейные политические шансы при близких результатах выборов (около 250 выборов в период до 1910 г.). Сравним победителя и проигравшего в выборах, при которых разрыв в результатах составлял менее 2,5%. Такие победы и поражения, скорее всего, случайны. Маловероятно, что на них слишком влияет именно семейный политический талант.
Оказалось, что у случайно проигравших вероятность избрания родственников в конгресс в будущем составляла всего 3,6%. А у случайно выигравших – 8,2%. Почти в 2,3 раза выше – это огромная разница. Важно и то, что все индивидуальные характеристики (образование, профессия и т.д.), за исключением предыдущего нахождения на избираемой позиции (например, мэра или губернатора), оказались статистически незначимы. Другими словами, власть сама по себе – а не талант – порождает власть.
Авторы рассчитывают еще один интересный показатель – династический перекос. Этот показатель определяет соотношение вероятности того, что отец и сын находятся в одной профессии, с вероятностью того, что профессия сына независима от профессии отца. Этот показатель более точный, чем, например, процент врачей, у которых отцы были врачами. Династический перекос учитывает среди всего прочего тот факт, что врачей больше, чем политиков. По династическому перекосу врачи оказываются на третьем месте, экономисты – на втором, а политики – на первом с огромным отрывом. Династический перекос у политиков в 10 раз выше, чем у экономистов, в 15 раз выше, чем у врачей, и в 70 раз выше, чем у плотников (плотники на восьмом месте среди профессий). Другими словами, политические династии намного более распространены, чем династии в любых других профессиях, – и с гигантской разницей.
Применимы ли эти результаты к России? С одной стороны, политические системы России и США значительно отличаются. С другой стороны, авторы установили причинно-следственную связь на данных по близким результатам выборов до 1910 г., а это как раз тот период в истории США, когда эта страна была больше всего похожа на сегодняшнюю Россию – с фальсификациями на выборах, подкупами и использованием административного ресурса. Вполне возможно поэтому, что и в России политические должности будут передаваться по наследству.