Григорий Охотин: «Человек из автозака» как новая социальная группа

С 4 декабря 2011 г. по 31 декабря 2012 г. инициаторы медиапроекта «ОВД-инфо» зафиксировали 5169 задержаний в ходе 228 публичных политических мероприятий в Москве и ближнем Подмосковье. Статистику и основные виды нарушений прав задержанных со стороны силовых ведомств мы обобщили в годовом докладе «Человек из автозака: политические задержания в Москве». Мы рассчитываем, что детальная типология нарушений, построенная на свидетельствах задержанных, станет существенным подспорьем для тех законодателей – вероятно, будущих, – которые рано или поздно приступят к реформированию полиции и судебной системы.

Собранные данные представляют, на наш взгляд, не только правозащитный интерес, ведь они позволяют по-новому взглянуть на природу протестной активности. Именно эти более общие выводы и приведены в предлагаемой статье.

Стихийность протеста

Первые митинги протеста после выборов в Госдуму в 2011 г. удивляли не только массовостью, но и поведением участников: они не слушали выступающих, а оригинальные и смешные плакаты закрепили за протестующими термин «креативный класс». Но вскоре оформился Оргкомитет протестных действий, который осенью преобразовался в Координационный совет. Оппозиционные лидеры уверены, что именно они организаторы протестной активности. Это мнение, похоже, разделяет и Следственный комитет.

В докладе «ОВД-инфо» протест выглядит иначе: 99 мероприятий из изученных нами 228 носили стихийный характер. Стихийными сочтены мероприятия, у которых отсутствуют как формальные институциональные организаторы (политические партии, движения и тематические комитеты), так и легко вычленяемые организационные группы активистов. Еще 38 мероприятий были организованы независимыми группами активистов, не связанных с каким-либо одним институциональным организатором. В целом на обе категории приходится более 60% всех мероприятий, в ходе которых было задержано 2300 человек (44%). На долю организованных структур разного рода («Солидарность», «Левый фронт», «Оргкомитет протестных действий», «Координационный совет», «Оргкомитет 23 августа,» организатор первого митинга на Болотной и др.) приходится только 40 мероприятий (17%) и 2088 задержаний (40%). «Мегаструктуры» – так в своем докладе о текущем протестном движении назвал объединенные оппозиционные проекты социолог «Левада-центра» Денис Волков – играли значительную роль в самом начале протеста, но с января 2012 г. количество стихийных мероприятий или мероприятий, организованных независимыми группами активистов, непрестанно росло: в мае это вылилось в московские «оккупаи», и, несмотря на последующий их разгон, тренд сохранился.

Паровоз умнее пассажиров

Классификация всех зафиксированных мероприятий по их тематике позволила выявить как реальную повестку протеста, так и процесс ее формирования. Если в начале протестов, до появления независимых игроков и стихиизации процесса, основной повесткой были фальсификации и честные выборы (35 мероприятий, 15%), то после выборов президента 4 марта 2012 г. и выхода протеста из организационных берегов восторжествовала антипутинская риторика (44 мероприятия, 19%). Эти два пункта повестки объединяли «мегаструктуры» и низовых активистов. После «оккупаев» очертить их тематику нельзя, поскольку на них обсуждалось множество отдельных вопросов: повестка развивалась не в сторону радикализации, а в сторону предельной конкретизации. Например, только в поддержку Pussy Riot было зафиксировано 19 мероприятий с 207 задержаниями.

Анализ тематики стихийных мероприятий и акций, организованных не лидерами протеста, позволяет предположить, что повестка формируется внизу, а «мегаструктуры» лишь реагируют – или не реагируют – на нее своими действиями. Так было с изначально «скоромной» для лидеров протеста темой Pussy Riot. Точно так же низовые активисты практически заставили Координационный совет среагировать на закон о запрете усыновления детей гражданами США «Маршем против подлецов».

Но обратная связь между «мегаструктурами» и рядовыми протестующими работает с перебоями. Тема репрессий и политических заключенных – абсолютный фаворит по количеству мероприятий за весь период массового протеста (49 мероприятий, 21%), однако лидеры эту тему не любят. К середине июня большинство фигурантов болотного дела уже были арестованы и уже начались акции и пикеты низовых активистов против репрессий. Но в так называемом «Манифесте свободной России», ставшем резолюцией «Марша миллионов» 15 июня 2012 г., о политических заключенных нет ни одного слова. Лидеры подхватили повестку только к середине сентября, включив в резолюцию требование освободить «узников 6 мая», продемонстрировав тем самым как минимум трехмесячный лаг в своей реакции на повестку, формируемую низовыми активистами и самой реальностью. Политические репрессии должны были стать главной темой «Марша свободы» 15 декабря 2012 г., но организаторы неожиданно проявили принципиальность в переговорах с мэрией и впервые не получили согласования: то, что на несогласованное «возложение цветов» вышло несколько тысяч человек, едва ли заслуга организаторов, официально отказавшихся от какой-либо ответственности за мероприятие.

Влияние улицы на протест также ярко проявляется и в развитии форматов мероприятий – такие формы протеста, как прогулки, серия или цепь одиночных пикетов, очевидно появляющиеся как ответ активистов на массовые политические задержания, сначала апробируются внизу и лишь потом доводятся до формата наверху. В целом же статистика «ОВД-инфо» подтверждает вывод Волкова: «Появился второй и третий эшелон политических лидеров. В этом смысле альтернативой путинскому режиму сегодня является не какой-то один «суперлидер» или единственная «мегаструктура», но пестрое, конкурентное, публичное политическое поле». Но «мегаструктуры» этого пока не заметили.

Акция – реакция – акция

Существует прямая корреляция между уровнем протестной активности и политическими репрессиями: больше всего задержаний приходится на соответствующие пики протестной активности в декабре 2011 г. (реакция на неожиданно массовые митинги против фальсификаций на выборах), марте 2012 г. (реакция на неприятие возвращения Путина в Кремль) и мае 2012 г. (реакция на протест против инаугурации Путина, который перерос в «оккупаи»). Американский исследователь Кристиан Давенпорт еще в 1995 г. в статье «Оценка множественных угроз: как государство использует негативные санкции» отметил более интересную закономерность: «Если стратегий, применяемых в борьбе с режимом, много, то угроза начинает представляться режиму более серьезной. <...> Чтобы противостоять этому увеличению разнообразия, политические репрессии должны возрастать. <...> Эти причинно-следственные связи, как правило, проявляются достаточно регулярно».

Стихиизация протеста, рост числа организаторов, разнообразие форматов и лоскутное одеяло повестки, уже фиксируемое к маю 2012 г., дают основания полагать, что и разгон «Марша миллионов» 6 мая на Болотной площади, и последовавшее болотное дело были лишь поводом для серьезного ужесточения закона о митингах, состоявшегося в первой половине июня. Этот закон готовился до инаугурации президента и очевидно был реакцией как на массовость протеста, так и на его разнообразие. Однако данные «ОВД-инфо» не только подтверждают гипотезу Давенпорта, но и позволяют выдвинуть обратную гипотезу: на рост репрессий общество отвечает еще большим разнообразием протестных стратегий. Например, «прогулки с белыми лентами» по Красной площади стали реакцией на задержания людей с белыми лентами в марте. Майские прогулки по бульварам, которые длились трое суток, стали реакцией на массовые задержания на Болотной площади 6 мая – лозунг «Это наш город» стал популярным именно тогда. «Оккупай» стал следствием массовых задержаний уже на этих прогулках.

Маховик «акция – реакция – акция», вероятно, может раскручиваться бесконечно – или до первого Тяньаньмэня. Пока данные «ОВД-инфо» фиксируют, что репрессивная политика власти неэффективна: полиции и Следственному комитету удалось сбить градус и беспрецедентный майский масштаб протеста, но и по количеству уличных мероприятий, и по их численности протест остается на внушительном уровне – в первой половине 2012 г. зафиксировано 109 мероприятий, после подписания закона о митингах 8 июня – 103 мероприятия. При этом стоит отметить, что реакция власти не приводит к заметной радикализации протеста. С самого начала «ОВД-инфо» фиксирует подчеркнуто мирный характер мероприятий, что выгодно отличает их от значительно более агрессивного европейского или американского стиля. Эта тенденция сохраняется и после разгона «Марша миллионов» 6 мая, и после принятия закона о митингах. Более того, протестующие скорее склонны соблюдать даже абсурдные законодательные нормы, очевидно противоречащие российской Конституции.

Человек из автозака

Репрессии – собственно политические задержания и последующие крупные штрафы и административные аресты – привели и еще к одному фиксируемому результату: появилась если не социальная группа, то статистически значимое количество людей со сходным социальным опытом. По оценкам «ОВД-инфо», через опыт задержаний прошло как минимум 3256 человек (это число меньше, чем число задержаний: некоторых людей, например Сергея Удальцова и Алексея Навального, задерживали не один раз). На базе рассказов самих задержанных этот опыт подробно описан в докладе: они рассказывают об избиениях при самом задержании, множестве нарушений в отделениях полиции и последующем быстром (около 3 минут) и несправедливом (полностью полагающемся на показания полиции) суде.

Этот опыт формируют недвусмысленное отношение к полиции и судебной системе. Если граждане России и так склонны не доверять ни полиции (73% не доверяют или скорее не доверяют, 20% доверяют, по опросу «Левада-центра» в октябре 2012 г.), ни суду (66 и 23% соответственно), то фиксируемая «ОВД-инфо» группа свое мнение основывает на собственном опыте. Важно не столько знание того, как работают эти системы, – например, того, что 94% апелляций по жалобам задержанных суды не удовлетворяют, – сколько осознание того, что работа суда и полиции может коснуться тебя. Учитывая усредненный портрет протестующего (согласно серии опросов «Левада-центра» участник протестных мероприятий – обеспеченный, образованный, информированный человек с высоким социальным капиталом), «человек из автозака» уже сегодня влияет на восприятие полиции и судебной системы, а завтра может стать тем актором, который приведет к их реформе.