Василий Кашин: Пиарщикам нельзя доверять внешнюю политику
Закон Димы Яковлева, последствия которого продолжают ощущаться в российской общественной жизни, вполне может рассматриваться и как симптом новых изменений в российской внешней политике, точнее, в системе принятия внешнеполитических решений. Российскому руководству, очевидно, стоит обратить внимание на эти изменения, чтобы ограничить вероятный ущерб для долгосрочных российских интересов.
Несмотря на то что информация об обстоятельствах появления злосчастного закона остается неполной, картина примерно может быть восстановлена по действиям и высказываниям отдельных политиков и чиновников. Можно довольно ясно представить себе, как рутинный, не имеющий практического значения ритуальный дипломатический жест из-за сбоя в российском механизме управления превратился в крупную внешнеполитическую и внутриполитическую проблему.
Американский закон Магнитского, ответом на который стал закон Димы Яковлева, сам по себе являлся подобным же бессмысленным символическим жестом, сделанным в контексте гораздо более важного позитивного шага – придания России постоянного режима нормальных торговых отношений. Закон Магнитского не влек за собой каких-либо новых негативных мер в отношении российского государства и его чиновничества. Все меры наказания предполагаемых нарушителей прав человека, предусмотренные законом, могли применяться и ранее. Эти меры и применялись: для 60 фигурантов дела Магнитского въезд в США был закрыт государственным департаментом еще в 2011 г.
Несмотря на символический характер закона Магнитского, Россия с точки зрения сложившихся в международной политике правил игры не могла оставить его без ответа. Любой законопроект, выделяющий то или иное государство в качестве нарушителя международных норм и вводящий специальные санкции против его представителей, всегда будет представителями этого государства подвергнут осуждению и послужит поводом для аналогичных ответных мер.
В данном случае не имеет значения, идет речь о России, Китае, Индии или Свазиленде: реакция всегда будет стереотипной, сколь бы бессмысленным и смешным это ни казалось. Например, Китай в ответ на ежегодные доклады госдепартамента США о ситуации с правами человека в мире, где Пекин традиционно критикуют, неизменно делает заявление об американских двойных стандартах и публикует собственный доклад о нарушении прав человека в Америке.
Судя по всему, неизбежный обмен ритуальными угрожающими жестами обсуждался высокопоставленными руководителями России и США еще в преддверии принятия акта Магнитского и имелось взаимопонимание о том, что реального ущерба отношениям важно избежать. Первоначальная версия ответного закона, внесенная в Госдуму 10 декабря 2012 г., была явно тщательно разработана таким образом, чтобы при обилии трескучих фраз не наносить никакого реального ущерба российско-американским отношениям. Предусмотренные в нем меры наказания американских чиновников и политиков – запрет на въезд и арест финансовых активов на территории РФ – могли вызвать разве что улыбку.
Но тут вмешалась российская внутренняя политика. Стратегия российского руководства в борьбе с активизировавшейся с 2011 г. оппозицией направлена на политическую изоляцию оппозиции путем ее противопоставления большинству российского общества. История с концертом в храме Христа Спасителя и искусственно обостряемые споры о правах сексуальных меньшинств являются характерными проявлениями этой в целом успешной стратегии.
Внесение жестких антиамериканских положений в законопроект (запрет на усыновление, ограничения в отношении НКО с американским руководством и т. д.) должно было, вероятно, усилить взаимное противопоставление оппозиции и большинства населения, в целом негативно оценивающего зарубежные усыновления в принципе. При этом был неправильно оценен политический резонанс, который законопроект вызвал в США, а также консолидированная негативная реакция городского среднего класса в России. К моменту, когда масштаб проблемы был уже ясен, кремлевская политическая машина успела подмять под себя Госдуму и не могла быть остановлена.
Позитивной особенностью российской внешней политики начиная с середины 1990-х гг. была ее значительная оторванность от абсурдной, болезненной и коррумпированной общественно-политической жизни внутри страны. Состояние умов в России таково, что ни российское гражданское общество, ни тех, кто этим обществом пытается манипулировать, нельзя допускать до решения внешнеполитических вопросов, особенно вопросов, имеющих отношение к национальной безопасности. В случае с законом Димы Яковлева речь, очевидно, идет о нарушении границ компетенций между разными группами в российском руководстве и грубом смешении сиюминутных внутриполитических интересов и вопросов внешнеполитической стратегии. Остается лишь надеяться, что после произошедшего скандала необходимые выводы будут сделаны.