Александр Янов: Фашизм или произвол спецслужб?
В противостоянии власти и оппозиции первые месяцы 2013 г. отмечены чем-то вроде безумия. Власть принимает безумные законы – оппозиция отвечает безумной риторикой.
Недавней своей алармистской декларацией, что «маски сброшены – в Россию пришел фашизм», Гарри Каспаров, сам того не подозревая, буквально разбередил – в глазах историка – старую рану русской жизни, едва-едва затянувшуюся живой кожей. На самом деле ране этой больше столетия. Вот в самых общих чертах ее происхождение.
Бывший французский посол в Петербурге Жорж Луис писал в своих воспоминаниях о революции 1905–1907 гг.: «Черносотенцы управляли Россией, и правительство им подчинялось, поскольку знало, что им симпатизирует царь». Мы сейчас знаем, что посол преувеличивал. Но на протяжении нескольких месяцев в те роковые годы впечатление, что с Россией случилось самое худшее, страна в руках погромщиков (термина «фашизм» тогда еще не было), и впрямь, по-видимому, могло создаться.
Тем более что Николай Марков, шеф Союза русского народа (СРН), о котором, собственно, и говорил посол, признавался впоследствии: «Организация была построена на тех же основаниях, на которых 17 лет спустя построился итальянский фашизм». И азы идеологии «освобождения страны от жидовско-либеральной оккупации», включая протоколы сионских мудрецов, созданы были в России, а не в Германии. И немецкие учителя нацизма сами учились у русских протофашистов – кто у Дубровина, кто у Крушевана, кто у Пуришкевича.
При всем том грозный СРН был похоронен Февральской революцией 1917 г. и осталcя бы от него один дурной запах, известный только историкам, когда б не затрещала по швам 70 лет спустя следующая, советская, инкарнация Российской империи – и на сцене вдруг явился новый СРН, громогласно черносотенная «Память». И уж тут термин «фашизм» развернулся на всю катушку. До такой степени, что лидеры ее переругались между собой из-за того, какой именно фашизм они представляют. Не успела отгреметь и расколоться «Память», как те самые не то «монархофашисты», не то «нацисты», не то просто «строители великого русского государства ценой фашизма» штурмовали в октябре 1993 г. московскую мэрию и «Останкино» в попытке государственного переворота. Штурмовали, вдохновленные все той же идеей, что и СРН и «Память». Громко и внятно озвучил старую идею уже в феврале 2013-го зачинщик четвертой, совсем уже бездарной попытки поднять страну на вооруженный мятеж против «жидовско-либеральной оккупации России» – бывший полковник ГРУ Владимир Квачков.
Россия не откликнулась на фашистский призыв
Если четыре столь разных и в то же время столь одинаковых по своей идеологической заряженности попытки предпринимались в России, то Каспаров прав в своем алармизме. Фашистская угроза вроде бы и впрямь существует. Но мы видели, что все эти попытки окончились одинаково – пшиком. Не откликнулась Россия на фашистский призыв. Германия в 1930-е откликнулась, а Россия – нет. Ни при царе, ни при Ельцине, ни при Путине. Почему?
Я не знаю ответа на этот вопрос. Может быть, у российских масс не так развито абстрактное мышление, как у тогдашних немцев? Вот вторглись те же немцы на русскую землю в 1941-м – и поднялась против них страна на священную войну. И то же самое – когда пришли в наполеоновские времена французы. Тогда и впрямь была оккупация. Очевидная, без дураков. А тут что? Непонятная какая-то, «жидовско-либеральная». Метафизика какая-то. С чем это едят?
Впрочем, не берусь судить. Знаю лишь, что, будь этот вопрос обсужден по горячим следам в 1990-е и если бы в его обсуждении были задействованы первоклассные научные силы, как в международном форуме 1995 г. «Фашизм и тоталитаризм в посттоталитарном обществе», мы бы сейчас уже, вероятно, ответ на него имели. Увы, все, что угодно, на том форуме обсуждалось, только не эти вопросы. Почему не стало массовым движение «Память»? Почему не откликнулись на отчаянные призывы других лидеров ни москвичи, ни армия – одни подонки? Почему никогда не набирали на выборах откровенно фашистские кандидаты и 1% голосов?
Государственный переворот сверху
Разве что одна мысль, важная для сегодняшней ситуации, прозвучала на том форуме, хотя и не была артикулирована: а что, если само авторитарное правительство начнет конспирировать против собственного народа? Что, иначе говоря, если угроза превращения страны в полицейское государство исходит не снизу, а сверху? Разве не случались, в отличие от фашистских, в России такие превращения? Еще как случались! И при Павле. И при Николае I. И при Александре III. Да, в распоряжении правительства нет ультранационалистической идеологии, без которой не бывает фашизма, но у него всегда были могущественный административный ресурс, и законодательство, и полиция, и суд, а сегодня еще вдобавок и ресурс пропагандистский – всепроникающее телевидение.
Развивая эту мысль, расскажу вкратце хоть о последнем таком превращении в дореволюционной России, о государственном перевороте, связанном с законом 14 августа 1881 г., результат которого был точно сформулирован Петром Струве: «Всемогущество политической полиции». Говоря современным языком, террор спецслужб. Это была отчаянная попытка спасти самодержавную империю посредством ее тотальной русификации. И меньшинствам пришлось тогда туго.
На территории Польши польский язык был вычеркнут из школьных программ всех уровней, включая начальные. Грузинам было легче, но не намного: разговаривать по-грузински разрешалось, но писать было запрещено. Литовская литература объявлена была работой «фанатичных польских агитаторов». Евреев выселили из внутренних губерний, заперли в черте оседлости и даже там, в гетто, ввели для них процентную норму при поступлении в гимназии (10%). Но хуже всего пришлось сектантам: у них попросту отнимали детей.
Фашизм или террор спецслужб?
Говорю я об этом лишь затем, чтоб у читателя не осталось сомнений, что террор спецслужб может быть сколь угодно жестоким, направлен ли он против меньшинств или против «белоленточников», против революционеров или против реформаторов, но фашизмом он от этого не становится. Фашизм – это что-то иное. Это когда спецслужбы контролируют не только поведение подданных, но и их мысли. Когда ультранационалистическая идеология власти оказывается народной верой и в вождя верят как в полубога. Когда подростки на улицах идут во имя этой веры на верную смерть против наступающих танков. И фашизм не кончается всероссийской забастовкой, созывом Государственной думы и реформами Витте и Столыпина, как кончилась эра цензурного террора и тотальной русификации, о которой мы только что говорили. Фашизм кончается иначе – кровью и ужасом мировой войны.
Боюсь, Каспаров и его единомышленники просто перепутали фашизм с традиционным отечественным произволом спецслужб, который в самом худшем случае ожидает путинскую Россию (в самом, говорю я, худшем случае, потому что Путину далеко до Дмитрия Толстого, «железной руки» эпохи русификации конца XIX в.). Просто избаловало публику, если можно так выразиться, «мягкое» самодержавие, какое тоже нередко в России случалось – и при Екатерине, и при Александре I, и при Александре II, и при Ельцине, – вот и перепутали. Забыли, в какой стране живут, забыли, что после Екатерины пришел Павел, после Александра I – Николай I, после Александра II – Александр III. С машинной, можно сказать, регулярностью сменялось здесь мягкое самодержавие жестким, репрессивным, спецслужбистским. Вот на том, чтобы сломать эту дурную бесконечность русского самодержавия, давайте и сосредоточимся, вместо того чтобы пугать самих себя и друг друга фашизмом.
Тем более что путаница эта деморализует публику, сами собой опускаются руки. Вот почему я думаю, что новый международный форум о русском фашизме обязательно нужен. И на все вопросы, что не были поставлены на первом, ельцинском, форуме 1995 г., должны быть на нем даны ответы. Иначе так и будут время от времени пугать нас и обезоруживать алармистские вспышки. И трудно нам будет жить – и сопротивляться, – постоянно ожидая, что вот-вот за ближайшим поворотом «маски [и впрямь] будут сброшены».