Антон Олейник: Терроризм как результат обманутых ожиданий

Профайлинг – составление психологического и социального портрета совершивших преступление лиц – популярен среди криминалистов и работников правоохранительных органов. Профайлинг, в частности, используется для выявления «групп риска», представители которых склонны к совершению тех или иных преступлений. С помощью методов «риск-менеджмента» эти группы становятся объектом превентивных мер – таких, как надзор или ограничение свободы. Однако применение «риск-менеджмента» в отношении потенциальных террористов означает распространение превентивных мер на большие группы населения, если не на все общество.

Профили лиц, подозреваемых в совершении террористического акта в Бостоне, показательны с точки зрения тенденции к «нормализации» терроризма. Террористами становятся потенциальные представители среднего класса, составляющего основу современного западного общества.

Первое подозрение в совершении терактов на территории США зачастую падает на иностранных граждан. Такой была первая реакция на взрыв правительственного здания в Оклахоме в апреле 1995 г. (совершенного американцем Тимоти Маквеем). В первые дни после взрывов на финишной прямой Бостонского марафона тоже искали «арабский след».

Вероятными организаторами и исполнителями взрывов оказались братья Царнаевы, Тамерлан и Джохар. Их профили вряд ли можно признать необычными и «потенциально опасными». Братья – натурализованные граждане США. Их английский даже по самым строгим меркам нельзя назвать broken – сказываются более 10 лет, проведенных в стране. Они имеют совершенно типичные для американцев своего поколения привычки и увлечения: рэп, вечеринки, спорт.

Оба брата учились: старший – в колледже, младший – в одном из лучших американских университетов (Университет Массачусетса). Старший брат профессионально занимался боксом, достиг на этом поприще определенных успехов и был женат на коренной американке. Младший получил стипендию на обучение в университете от правительства штата.

Семью Царнаевых не отнесешь к нуждающимся. Не характерен для нее и религиозный радикализм. Братья все чаще обращались к исламу, но интерес к религии был не столько отправной точкой в их эволюции к терроризму, сколько одним из ее результатов.

В общем, налицо скорее типичный для такой страны иммиграции, как США, профиль молодых людей. Примечательно, что и в ряде других случаев акты террора были совершены людьми со сходными характеристиками.

Пожалуй, наиболее известным террористом с похожим профилем следует признать Мохамеда Атту, находившегося за штурвалом одного из лайнеров, врезавшихся в башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в сентябре 2001 г. Атта вырос в секулярной семье юристов, учился сначала в лучшем университете Египта, а потом продолжил образование на Западе, получив диплом магистра Технического университета Гамбурга с отличием. Природная скромность и отсутствие криминального или фундаменталистского прошлого не помешали ему совершить один из самых жестоких террористических актов современности.

Профайлинг террористов помогает не столько выявить группы риска – в них тогда следует включить едва ли не каждого – сколько подчеркнуть наличие парадокса. Существование нерешенного парадокса подтверждается и первой реакцией президента Обамы на арест Джохара Царнаева: «Почему молодые люди, выросшие и получившие образование в этой стране, полноправные члены нашего общества и граждане нашей страны, прибегают к такому насилию?»

Что-то не так с самой системой, если формируемые ею люди «прибегают к такому насилию». Возможно, в случае братьев Царнаевых, равно как и в случае ряда других выросших на Западе террористов, мы наблюдаем эффект обманутых ожиданий. Запад и для семьи Царнаевых, и для секулярных семей в странах с сильным влиянием исламистов являлся олицетворением мечты о более гуманном и свободном обществе. Царнаевы вынуждены были бежать из охваченной войной Чечни сначала в Дагестан, потом в Киргизию (место сталинской ссылки чеченцев во время Великой Отечественной войны), а затем и в США.

Однако реальность оказалась весьма далекой от ожиданий. По мнению Джохара Царнаева, «в сердце города нет любви» (Ain't no love in the heart of the city) – он цитирует в своем твиттере название песни рэпера Jey-Z через несколько часов после взрывов на марафоне. Систему, от которой бежали Царнаевы, вряд ли можно счесть человечной. Однако и система, в которой они оказались, с ее ставшим повсеместным после сентября 2001 г. контролем и всеобщей подозрительностью далека от идеалов гуманности.

Бостонский парадокс на сегодняшний день не имеет решения. Дальнейшее распространение «риск-менеджмента» (контроль электронных коммуникаций, дистанционные обыски и прочие меры, легализованные PATRIOT Act) будет иметь лишь обратный эффект. Находящиеся под постоянным подозрением лица (а Царнаевых вызывали «компетентные органы») могут только укрепиться во мнении, что теперь-то им точно нечего терять.

Возможно, требуется более реалистичный разговор об «американской мечте»: в снижении завышенных ожиданий могут быть заинтересованы сами американцы. Можно пойти и более сложным путем, приблизив эту мечту о свободном и гуманном обществе к реальности. Но при этом слишком много придется поменять не только в России и других «несвободных» странах, но и в самих США.