От редакции: Государство против науки
Предостережение прокуратуры «Левада-центру» о том, что он должен зарегистрироваться как иностранный агент, так как получал гранты из-за рубежа и публиковал результаты своих исследований (именно это приравнено к политической деятельности), знаменует новый уровень запретительной активности власти. Предыдущие массовые проверки некоммерческих организаций на предмет соответствия закону об НКО – иностранных агентах поставили под сомнение любую благотворительность и правозащиту: ассоциация «Агора» насчитала более 50 видов деятельности, которые прокуратура определяет как политические. Теперь политической названа научная деятельность, ведь социология все-таки еще сохраняет статус науки. Без публикации результатов исследований наука невозможна, влияние научных публикаций на общественное мнение (в котором обвиняют социологов) заключается вообще-то в умножении знаний и в поддержке общественной дискуссии.
Клеймо «иностранный агент» считывается в российском обществе однозначно – и даже предупреждения достаточно, чтобы повлиять на доверие к организации. Это уже затрудняет работу социологов. Отказ от иностранных заказов на исследования естественным образом ограничивает материальные возможности для работы. Но не только: современная наука не имеет границ, многие исследования ведутся интернациональными группами. Бюрократический запрет «иностранного финансирования» ограничивает и возможность общения, обмена информацией и участия в совместных проектах.
Легче всего признать «политическими» публикации представителей социальных наук.
Но ограничения грозят всем: мы уже писали о постановлении правительства, которое вводит лицензирование иностранных грантов для российских научных исследований.
Политические ограничения приведут к лояльному мракобесию. Надо отметить, что псевдопатриоты, придумывающие идиотские способы отделения зерен от плевел, совершенно не видят оборотной стороны бесконечного расширения понятия «политическая деятельность». Ведь теперь придется признать, что, как и социологи «Левада-центра», политической деятельностью занимаются социологи ВЦИОМа и фонда «Общественное мнение». Не важно, что им платит государство, – важно, что это теперь не наука, а политика. То же самое можно сказать о любой благотворительной или правозащитной НКО – все они теперь занимаются политической деятельностью, у всех есть коммерческий интерес, и никому нельзя доверять, потому что они не просто так это делают, а по заказу. Расширение сферы политического было одной из новаций советской власти. Постепенно и работа ученого, и писателя, и артиста, и даже инженера стала политически окрашенной.
Публичная кампания проверок в НКО уже посеяла в обществе недоверие к любым некоммерческим организациям: гражданам некогда разбираться, кто откуда деньги получает, но раз государство недовольно, то значит, что все НКО подозрительны. Российское общество и без того на протяжении всех постсоветских лет характеризуется низким уровнем взаимного доверия; сейчас власть делает специальные шаги, чтобы уронить доверие до нуля. А низкое доверие выгодно власти, опирающейся только на силу. В ситуации нулевого социального капитала государство и его аппарат насилия остаются единственной опорой для людей, боящихся всего и всех вокруг.