От редакции: Россия - родина программистов
Красивое слово «суверенитет» завоевывает все новые высоты в российском публичном пространстве. Результатом, впрочем, должно стать некрасивое слово «автаркия», а публичное пространство - узким и полностью контролируемым.
На молодежном форуме «Таврида-2014» министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров высказался за «полный информационный суверенитет России», который подразумевает полное импортозамещение ПО силами миллиона российских программистов за 5-7 лет. Сейчас, по словам Никифорова, в России 350 000 высококвалифицированных IТ-специалистов. То есть Минкомсвязи как-то быстро подготовит еще 650 000 и обеспечит всем госзаказ на создание своих интернета, социальных сетей, поисковиков, аппаратной и программной платформ и т. д.
Тема информационного или цифрового суверенитета раньше продвигалась в России главным образом патриотически настроенными IТ-бизнесменами. Да, после истории со Сноуденом о суверенном интернете стали задумываться во многих странах, однако таких мобилизационных планов мы пока не видели.
Для решения задачи, очевидно, потребуются большие бюджетные затраты (или из фонда национального благосостояния?). Ранее возникавшие по отдельности проекты национального поисковика, операционной системы, платежной системы, навигационной системы и т. д. сталкивались с серьезными проблемами финансирования, качества программирования, соблюдения сроков и т. д.
Как и в случае с подъемом своего сельского хозяйства из-за запрета импорта многих западных продуктов, задача цифрового импортозамещения внезапна. Хорошее представление о качестве российского управления и планирования ставит нас здесь перед развилкой.
С одной стороны, понятно, что никто ничего заранее не считал; поэтому сразу после введения запретов приходится вводить исключения из запретов и мириться с обходом запретов (здравствуй, белорусский лосось). То есть мы можем надеяться, что качественно запретить любую другую информацию, кроме лицензированной национальной, власть не сможет.
С другой стороны, непроработанность запретов и запретоприменения приводит к совершенно конкретным проблемам и лишениям конкретных людей. То есть в результате кто-то обанкротится, кто-то не вылечится, кто-то сядет в тюрьму (о том, как работал информационный суверенитет в СССР - в частности, какую он создавал информационную асимметрию и чем это закончилось, читайте в статье Ивана Любимова на стр. 07).
В долгосрочной ретроспективе логично, что после суверенной демократии и истории, продовольственного и финансового суверенитета речь зашла об информационном суверенитете - каждый раз увеличивается доля оксюморона в определении. Ведь идеальный информационный суверенитет - это «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу».