Павел Аптекарь: Успехи и неудачи тайных войн России
История России и СССР, как и других империй, богата эпизодами, когда государство или его сановники доверяли деликатные миссии военным, разведчикам или авантюристам. Они вели необъявленные войны или пытались присоединить далекие территории. Выгода была обоюдной: романтики могли реализовать свои мечты о войне, государство - реализовать политические цели без огласки и в случае неудачи заявить о непричастности к авантюре.
В 1880-х гг. подъем крайне консервативных и изоляционистских настроений способствовал успеху самозваных «патриотов». Одним из них был уроженец Царицына Николай Ашинов, убедивший обер-прокурора Синода Константина Победоносцева и редактора «Московских ведомостей» Михаила Каткова в том, что в Турции и Персии проживают тысячи вольных казаков, готовых подняться на защиту России. В 1886 г. Ашинов письменно сообщил царю о вымышленном занятии казаками портов на берегу Индийского океана, пытался увлечь Александра III планами создания базы для флота и просил выделить деньги для новых поселений в Африке. Он клялся, что его ожидают сотни соратников, готовых к походу (А. Луночкин. Атаман «вольных казаков» Николай Ашинов и его деятельность. Волгоград, 1999).
Царь и дипломаты скептически относились к авантюристу. Но к нему благоволили придворные и чиновники, грезившие колониями и распространением православия в Африке. В январе 1889 г. прибывшие из Одессы экспедиция и духовная миссия обосновались в заброшенной крепости Сагалло на берегу Красного моря. Они игнорировали предупреждения французов, считавших территорию своей колонией. Дипломаты заверили французов в непричастности России к авантюре.
Александр III наложил на депеше МИДа резолюцию: «Непременно надо скорее убрать этого скота Ашинова оттуда <...> он только компрометирует нас, и стыдно будет нам за его деятельность». Получив от Петербурга заверения, что акция против «казаков» не будет расцениваться как враждебные действия против России, Франция перешла к активному наступлению: 5 февраля 1889 г. военные корабли обстреляли Сагалло, «вольные казаки» подняли белый флаг. Их сторонники в Петербурге промолчали. «Правительственный вестник» обвинил в инциденте и жертвах атамана-самозванца. Наказание для вернувшихся в Россию участников экспедиции не было строгим: их отправили под надзор полиции на прежние места жительства.
«Обратимся в банду и ищем путей домой»
Большевики использовали секретные операции чаще и масштабнее, чем царские сановники. В конце октября 1920 г. Владимир Ленин писал председателю ВЧК Феликсу Дзержинскому и зампреду Реввоенсовета Эфраиму Склянскому по поводу возможной операции против Латвии и Эстонии: «Прекрасный план! Под видом «зеленых» (мы потом на них свалим) пройдем на 10-20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100 000 рублей за повешенного» (В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999). В Латвию и Эстонию замаскированные под «зеленых» (вооруженные отряды дезертиров и боровшихся против большевиков крестьян. - «Ведомости») чекисты и красноармейцы не пошли. Диверсионные группы активно действовали в начале 1920-х гг. в Западной Белоруссии, ставшей частью Польши. Они нападали на полицейских, чиновников, атаковали воинские части и государственные учреждения, где в случае успеха уничтожали документы. Чекист Станислав Ваупшасов описал тайную войну и ее завершение. В 1925 г. в его отряд прибыл связной с директивой прекратить партизанские действия. Он сообщил: «Переходим к новой тактике. Если же продолжать по-старому, то погубим людей и навредим делу партии». Часть партизан переправили в СССР, других обеспечили средствами и документами для переезда в другие районы. (С. Ваупшасов. «На тревожных перекрестках». М., 1988). К этому моменту советское руководство решило урегулировать отношения с соседями и отказалось от «активной разведки».
Тайные военные операции в 1920-1930-х гг. проходили в Центральной Азии и на Дальнем Востоке. В марте 1929 г. в Узбекистане началось формирование отряда из жителей Афганистана, а также бойцов и командиров Красной армии. Цель - помочь свергнутому в январе 1929 г. правителю Афганистана Аманулле-хану восстановить власть в стране. Вскоре отряд под командованием «кавказского турка Рагиб-бея» (псевдоним известного командира Красной армии Виталия Примакова) был подготовлен к операции. Он должен был стать основой повстанческой армии, способной помочь ополчению под руководством Амануллы занять Кабул. 10 апреля 1929 г. отряд перешел границу и 22 апреля занял Мазари-Шариф, крупный город на севере Афганистана. Однако выяснилось, что местные жители против возвращения Амануллы. Части афганской армии и ополченцы осадили город. В отряде начался ропот. Примаков просил определенности: «Если можно ожидать, что ситуация изменится и мы получим помощь, я буду оборонять город. Если на помощь нельзя рассчитывать, то я буду играть ва-банк и пойду брать Дейдади. Возьму - значит, мы хозяева положения, нет - значит, обратимся в банду и ищем путей домой». Афганские власти не раз заявляли протест против формирования отряда и его действий, но Кремль утверждал, что непричастен к движению.
Получив помощь 6 мая, отряд двинулся на юг, но вскоре снова встретил упорное сопротивление. Стало известно, что ополчение Амануллы разбито, а сам он бежал. Тайная экспедиция потеряла смысл, в начале июня красные кавалеристы и горные стрелки возвратились в СССР. Военные намеревались повторить поход более крупными силами, но в октябре 1929 г. вождь мятежников Бачаи-Сакао был свергнут, новым монархом стал Надир-шах, чья персона не вызывала раздражения у Кремля.
Более успешными были тайные операции Красной армии и войск НКВД в северо-западной провинции Китая Синцзян в 1930-е гг. ЦК ВКП(б) преследовал ряд целей: обезопасить себя от создания нового прояпонского анклава, создать рычаги давления на центральное правительство Китая, а также обеспечить коммуникации, по которым Чан Кайши получал помощь для борьбы с японцами. Участие СССР и Красной армии тщательно маскировалось. Самолеты, бронемашины и танки действовали без номеров и опознавательных знаков. Солдат и командиров переодевали в форму старой армии или в халаты и шапки (П. Аптекарь. Белое солнце Синьцзяна. Родина, 1998, № 1). Чтобы сохранить тайну, штаб Среднеазиатского военного округа потребовал: «Предупредить весь личный состав, что в письмах не должны быть указаны действия частей и подразделений, а также наименования местных населенных пунктов». Цели были достигнуты: правитель Синцзяна Шен Шицай демонстрировал лояльность СССР и даже был принят в ВКП(б), были обеспечены коммуникации с неоккупированной частью Китая. До 1945 г. в провинции работал советский авиасборочный завод.
От Кореи до Афганистана
После Великой Отечественной войны помощь дружественным режимам поставками вооружения и направлением военных советников продолжилась, ее география существенно расширилась. Без учета войны в Афганистане, которая вначале также носила секретный характер, офицеры и солдаты Советской армии участвовали более чем в 10 войнах и вооруженных конфликтах, в том числе в Корее, Вьетнаме и арабо-израильских войнах. В них (помимо Афганистана) погибло около 2400 человек. (Россия и СССР в войнах XX века: Потери вооруженных сил. Под редакцией Г. Ф. Кривошеева. М., 2001).
До поры тайный характер участия советских военных в боевых действиях казался оправданным. Большинство участников тайных войн были офицерами, готовыми в любой момент выполнять приказ партии и правительства. Доля воевавших при многомиллионной численности армий была невелика, похороны погибших в закрытых гарнизонах проходили более или менее незаметно. Участники военных действий (преимущественно летчики и расчеты ПВО) за редким исключением не имели непосредственного боевого контакта с противником, относительно редко сталкивались со смертью боевых товарищей. Дома они возвращались к нормальной мирной жизни, будучи уверенными в правоте своей заграничной миссии.
Ситуация изменилась вскоре после начала войны в Афганистане. Официальная пропаганда в первые годы скрывала факт масштабных боевых действий и серьезные потери (125-140 убитых в месяц), родственникам погибших запрещали устраивать массовые похороны, указывать место гибели и причины смерти. С середины 1980-х гг. ситуация изменилась: власти перестали скрывать подвиги солдат и офицеров, гибель и увечья тысяч людей. Служба в Афганистане и полученные там ранения давали определенные преимущества при продвижении по службе и на работе, при поступлении в вузы.
Однако страна столкнулась с новой проблемой. В СССР появились сотни тысяч людей с психологией комбатантов, со смещенными понятиями о ценности собственной и чужой жизни. Десятки тысяч людей попали в психотравмирующую ситуацию. Психологические травмы усугублялись отсутствием полноценной реабилитации (Е. С. Сенявская. Психология войны в ХХ веке. Исторический опыт России. М., 1999). Сложность адаптации к мирной жизни усугублялась осознанием того, что цели войны не достигнуты, а человеческие жертвы, а также моральные и материальные издержки чрезмерны.
Боевые действия на юго-востоке Украины, начатые, вероятно, с негласного разрешения сверху романтиками войны и искателями приключений, воспринимались с подачи пропаганды как освобождение близких людей от ига врагов, как война-праздник, избавляющая от повседневной рутины. Как следствие, туда потянулись люди, не нашедшие места в обычной мирной жизни. Боевые действия в Донбассе - еще одна секретная война, участие в них российских военнослужащих и добровольцев скрывается. Это провоцирует повышенный уровень жестокости и безнаказанности участников по отношению к противнику и мирным жителям, укрепляет правовой нигилизм добровольцев, смещает границы допустимого насилия. Чем дольше продлятся боевые действия и чем больше наших сограждан будут вовлечены в новую тайную войну, тем более масштабными могут оказаться проблемы, связанные с их возвращением после ее завершения. Вероятно, сотни семей останутся наедине с гибелью или инвалидностью близких, к чему государство формально не имеет отношения ввиду неофициальности войны. Трудно пока прогнозировать уровень и масштаб агрессии, с которыми вернутся домой недавние бойцы необъявленной войны.