Все более вероятным становится сценарий, что Восточный Донбасс станет зоной замороженного конфликта. На этой территории может возникнуть параллельная система управления, непризнанное «квазигосударство». В отсутствие реальной военной альтернативы одной из возможностей, которая наверняка будет рассматриваться Украиной и ее западными союзниками, может стать «стратегическое терпение». Этот подход использовали до последнего времени Грузия и США в отношении Абхазии и Южной Осетии, пишут Линкольн Митчелл и Александр Кули в Foreign Policy. Идея в том, чтобы «помогать Грузии становиться процветающим демократическим государством, потому что, когда это произойдет, жители Абхазии сами захотят присоединиться к Грузии. На практике же это означает бездействие».
Концепция стратегического терпения стоит на допущении, что возникающие в зонах замороженных конфликтов квазигосударства не смогут наладить нормальное существование, усиливая недовольство коррумпированным режимом и стремление к восстановлению статус-кво. Казалось бы, есть все основания ожидать, что Приднестровье, Нагорный Карабах, Абхазия, Южная Осетия и потенциально Восточный Донбасс сами собой «развалятся» в экономической изоляции и без международного признания. Трудности таких государств перечисляет в статье «Устойчивость и будущее непризнанных квазигосударств» Пол Кольстё.
Во-первых, они имеют плохие стартовые возможности, большая часть их инфраструктуры лежит в руинах после гражданской войны, которая часто предшествует их отделению. Войны не обязательно наносят долговременный ущерб экономическому развитию страны, но это работает, лишь если война сменяется прочным миром (см. исследование Civil War Кристофера Блаттмана и Эдварда Мигеля).
Во-вторых, как любое новое государство, они испытывают недостаток управленческих навыков и слабость структуры: они не в состоянии собирать налоги, обеспечивать личную безопасность населения, не говоря о правах собственности. Эти трудности (часто общие с метрополиями - Украиной, Грузией и Молдавией), дополняются отсутствием международного признания. Статус квазигосударств, пишет Кольстё, «блокирует легальную торговлю с внешним миром и провоцирует развитие незаконного бизнеса». Служа обогащению политической элиты (через «распилы» и «откаты»), нелегальный бизнес не помогает ей выбраться из послевоенной разрухи и создать нормальную, дружественную бизнесу институциональную среду.
В-третьих, непризнание - это дополнительные экономические расходы: иностранцы неохотно инвестируют в юрисдикции, где не работают международные законы, договоренности могут не соблюдаться, а инвестиции теряются с началом вооруженного противостояния.
Однако и в этих неблагоприятных обстоятельствах Абхазия и другие квазигосударства у границ бывшего СССР неплохо себя чувствуют уже более 20 лет. Вместо того чтобы гибнуть и рваться назад в метрополии, они способны поддерживать законность и остаются на плаву. Отчасти это объясняется незавидным положением метрополий. И Грузия, и Молдавия большую часть 1990-х были недееспособными государствами - коррумпированными, криминальными, истощенными утечкой мозгов. Непризнанным государствам помогал сильный внешний покровитель. Для Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья это Россия, для НКР - Армения. Эту модель можно найти и в других регионах: ЕС и НАТО покровительствуют Косову; США и Турция - Тайваню и Северному Кипру. Эти два фактора - наличие слабой метрополии и сильного покровителя - очень важны для квазигосударств.
Хотя положение ни одного из постсоветских квазигосударств нельзя назвать блестящим, пока политика терпения не была эффективной. Квазигосударства чувствуют себя достаточно неплохо, чтобы их население сохраняло лояльность и патриотический настрой. Настроения жителей таких государств стали предметом исследований, проведенных в 2010 г. Джоном О'Лафлином из Университета Колорадо с группой коллег. Опросы в Грузии и Абхазии, Молдавии и Приднестровье показали, что жители квазигосударств не чувствуют себя несчастными.
Восточный Донбасс, где живет около 3 млн человек, значительно больше любого другого постсоветского квазигосударства. По размерам и экономической структуре он ближе всего к Приднестровью (около 500 000 человек). Оба были добывающими и промышленными центрами своих метрополий, обладали похожим человеческим капиталом и ресурсной базой. В советском плановом хозяйстве им отводилась роль производственных центров, притягивавших внутреннюю миграцию из числа (преимущественно русских) инженеров, техников, шахтеров, металлургов. Это наследие дает им преимущество по сравнению с тремя крошечными этническими анклавами на Кавказе, которые исторически сосредотачивались на туризме (Абхазия) и сельском хозяйстве (Южная Осетия и Карабах).
Как и Приднестровье, Восточный Донбасс открыт для российских субсидий, торговых контрактов и инвестиций в инфраструктуру, удобен для обороны со стороны России. Его размеры и наличие границы с Россией еще больше ослабляют возможности изоляции, делая политику терпения неэффективным инструментом воссоединения. Есть ли выход из положения?
Хотя боль еще свежа для обеих сторон конфликта, единственная действенная стратегия - взаимное политическое участие и экономическая интеграция. Оснований для экономической реинтеграции во всех зонах замороженных конфликтов будет со временем все больше; они будут играть все более важную роль в воссоединении разделенных народов, когда память о войне и потерях будет отходить в прошлое. Поддержать движение к большей экономической интеграции могут общие ценности у жителей этих территорий, показывает О'Лафлин.
Несмотря на взаимное непризнание и многолетнюю конфронтацию, экономическая интеграция - все более злободневный вопрос для Приднестровья и Молдавии. Значительная часть приднестровского экспорта идет через Молдавию в страны ЕС, активно обсуждается строительство дополнительных мостов через Днестр для налаживания сообщения и торговли. Грузия тоже все лучше понимает, что враждебная риторика (привычка именовать сепаратистов «российскими марионетками» и «террористами») и продолжающаяся военно-политическая конфронтация с Абхазией и Южной Осетией контрпродуктивны. Закрытые границы препятствуют развитию взаимовыгодной торговли и человеческим связям. Еще в 2012 г. Бидзина Иванишвили сделал налаживание экономических связей основным пунктом предвыборной кампании. Его прагматическое стремление использовать взаимную экономическую заинтересованность для залечивания старых ран и забвения обид достойно серьезного внимания со стороны Украины и других участников замороженных конфликтов в регионе.
VoxUkraine, 18.10.2014, Николай Эппле