От редакции: Ядерная война как пропагандистский прием
Ровно год назад заявление вице-премьера Дмитрия Рогозина, что в ответ на агрессию Россия может применить ядерное оружие, выглядело экзотикой. Весной 2014 г. примерно так воспринимались и рассуждения Дмитрия Киселева на «России-1», что Россия «способна превратить США в радиоактивный пепел».
Теперь дискуссии на эту тему почти хороший тон. В ноябре в «Воскресном вечере с Владимиром Соловьевым» Владимир Жириновский сказал, что Запад осуществляет агрессию в отношении России, это «прямая угроза начала третьей мировой войны». Еще в августе Жириновский говорил, что сейчас пришел черед решения о начале третьей мировой: «Я уверен, что оно уже принято. Оно будет постепенно озвучиваться, с тем чтобы они [Европа] это поняли». 13 ноября в «аналитическом шоу «Главрадио онлайн» пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев согласился с идеей Михаила Юрьева использовать угрозу ядерного удара в ответ на «финансовое удушение» (цитата по сайту шоу Glavradio.info, выпуск № 21): «Если у тебя есть козырь, который страна получила благодаря неимоверным усилиям и сохранила его благодаря чуду и еще неимоверным усилиям, то не пользоваться этим козырем просто очевидно глупо. Поэтому прекращение финансовой войны может быть достигнуто путем прямого запугивания». Канал RT берет интервью у известного американского диссидента Ноама Хомского, он рассказывает, что стремление США к гегемонии нарушило мировой баланс сил и мир движется к ядерной войне.
Пока с подобными угрозами в основном выступают не политики, а пропагандисты. Значит, основная аудитория этих заявлений - внутренняя. 2014 год Россия полностью посвятила реконструкциям. Угроза ядерного удара - это тоже реконструкция отношений и архетипов времен соперничества мира социализма с миром капитализма. Это сознательный выбор. Глава думского комитета по международным делам Алексей Пушков на днях так и сказал: нынешние отношения России и США - «второе издание холодной войны».
Возможен ли переход «ядерной» риторики с пропагандистского уровня на дипломатический, может ли ядерное оружие снова стать инструментом внешней политики? Хочется надеяться, что нет. «Мы никому не угрожаем и не собираемся ввязываться в <...> конфликты <...> не намерены втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений», - говорил недавно президент Владимир Путин. Использование ядерной страшилки в расчете на внешнюю аудиторию означало бы переход России к модели КНДР - страны, не считающейся договороспособной и общающейся с международным сообществом в режиме шантажа. О еще более опасной возможности - готовности российского руководства в случае чего к ядерной войне всерьез - не хочется даже думать.
С середины 2000-х гг. российская военная доктрина предусматривает возможность использования страной ядерного оружия в случае неядерного нападения на нее (если нет других способов его отразить). Сейчас из ядерных стран только в доктрине Китая есть обещание не применять ядерное оружие первым.
В качестве пропагандистского оружия для внутреннего пользования ядерная угроза имеет один существенный недостаток. Страх ядерной войны - самый действенный из страхов человечества. Израсходовав последний козырь на разогрев аудитории в не самой тяжелой ситуации, пропаганда лишает себя инструментов дальнейшей мобилизации, когда и если ситуация станет по-настоящему критической.
Еще одна проблема: апелляции к ядерному оружию могут устареть не только идеологически, но и технологически. Со времен «первой холодной войны» мир заметно изменился. Для полноценной военной конкуренции с США наличия ядерных вооружений, как у СССР, уже недостаточно. Необходимо развитие космических и стелс-технологий, систем мгновенного глобального удара и т. д. Такие технологии у России вроде бы есть. Конечно, сравнивать военные потенциалы России и США исходя из разницы военных бюджетов не вполне корректно: ядерное оружие не случайно «великий уравнитель потенциалов», замечает редактор Moscow Defense Brief Михаил Барабанов. Но почти 10-кратная разница военных бюджетов - хороший аргумент против новой гонки вооружений.