Приватизация банковских убытков

Поддержка со стороны государства становится ключевым элементом устойчивости российского банковского сектора. В то же время правительства стран G20 (включая Россию) разрабатывают механизмы, позволяющие банкам справляться с трудностями самостоятельно, без господдержки. Задача обеспечения стабильности российских банков сейчас как минимум сопоставима по масштабам и сложности с ситуацией 2008–2009 гг. Тогда банки тоже испытывали воздействие сразу нескольких негативных факторов: резкое снижение цен на нефть, обесценение рубля, падение ВВП. Сейчас к этой картине добавилось несколько новых, достаточно тяжелых для преодоления элементов. Согласно ожиданиям S&P пониженный уровень цен на нефть сохранится: средняя цена Brent в 2015 г. составит $55/барр., а в 2016 г. – $65. Российская экономика живет в условиях санкций, закрывших крупнейшим банкам доступ на иностранные рынки капитала. Это способствует удорожанию ресурсов для всей системы: от возможности крупнейших банков привлекать ресурсы зависело ценообразование в целом.

Сберегательная активность населения гораздо ниже, чем в 2009 г., так что на розничные депозиты как источник роста пассивов рассчитывать не приходится. Центральным элементом устойчивости системы становится государство: на него банки рассчитывают как на источник поддержания ликвидности и ресурс привлечения дополнительного капитала. Задолженность банков по кредитам, предоставленным ЦБ, выросла с 4,4 трлн руб. в начале 2014 г. до 7,5 трлн руб. на 1 апреля 2015 г. (с максимумом в январе 2015 г. – порядка 9,2 трлн руб.). В 2014 г. государство предпринимало активные шаги для увеличения капитала банков в части прямых капитальных вливаний в крупнейшие госбанки и разработки программ рекапитализации всего сектора. Пока регуляторы применяют примерно тот же набор инструментов, что и в 2008–2009 гг., надеясь, что уже доказавшие эффективность меры помогут и в этот раз. Среди них:

повышение максимального размера компенсации вкладов физлицам до 1,4 млн руб. (во время кризиса 2008–2009 гг. порог был повышен до 700 000 руб.);

использование почти всех имеющихся инструментов предоставления ликвидности банкам, внедрение новых инструментов предоставления валютной ликвидности;

прямое предоставление дополнительного капитала госбанкам, продление программы субординированных кредитов от ВЭБа (это позволило заинтересованным банкам переучесть старый субординированный долг в составе регулятивного капитала второго уровня), разработка нового механизма рекапитализации банков через АСВ объемом порядка 900 млрд руб. (первоначально объявленный объем поддержки – около 1 трлн руб., впоследствии он был частично перераспределен в пользу ОАК);

временные меры, смягчающие негативное давление внешней среды на расчетные финансовые показатели банков: смягчение правил формирования дополнительных резервов, послабления, связанные с применением фиксированного курса для расчета достаточности капитала.

Аналогичные шаги, предпринятые в 2008–2009 гг., обеспечили прохождение турбулентного периода. Сейчас готовность государства оказывать поддержку банкам сохраняется, но финансовых возможностей для нее меньше. Перспективы экономического роста ослаблены, нестабильная внешняя конъюнктура и необходимость наращивания господдержки оказывают давление на бюджетные показатели. В этих условиях все чаще возникает вопрос о новых, более эффективных каналах госпомощи. Можно ли сократить объем господдержки, не нарушив стабильность банков и не подорвав доверие вкладчиков?

В Европе дискуссии о необходимости и целесообразности спасения финансовых институтов за счет прямых вливаний из бюджета идут с 2008 г., когда многие крупнейшие европейские банки были национализированы или стали получателями существенной госпомощи. Власти оказались заложниками ситуации: проблемные фининституты были слишком большими, чтобы позволить им обанкротиться, но требовали огромных средств, чтобы восстановить их устойчивость. Значительные бюджетные расходы на спасение банков вызвали критику и недовольство среди налогоплательщиков. Многие европейцы были убеждены, что простые граждане не должны расплачиваться за ошибки банкиров. Согласно исследованию S&P, основанному на опыте спасения 29 европейских банков во время прошлого кризиса, чтобы банки могли самостоятельно справиться с потерями, им нужно было бы поддерживать регулятивную достаточность капитала на уровне 16–22%. Это крайне высокая планка даже для самых консервативных финансовых институтов и регуляторов.

В апреле 2009 г. был создан международный совет по финансовой стабильности (FSB), консультативный орган при G20, разрабатывающий рекомендации для снижения потенциальных рисков финансовых систем. С тех пор в G20 работают над развитием и внедрением «особого механизма разрешения проблемных ситуаций в системно значимых банках» (resolution regime). Государства определяют круг банков, проблемы которых негативно скажутся на финансовой системе, разрабатывают и внедряют регуляции, снижающие рискованность ведения бизнеса в них и делающие их более устойчивыми. Для системно значимых банков устанавливается более высокая планка достаточности капитала. От них требуется заблаговременное планирование действий на случай трудностей, включая план упорядоченного банкротства с минимальными последствиями для системы. Предполагается, что проблемы в таких банках должны разрешаться при минимальной финансовой госпомощи – за счет самого банка, его акционеров и кредиторов, включая держателей субординированного долга, который по новым правилам может быть конвертирован в акции. Для банка системная значимость, по задумке регуляторов G20, должна означать более высокие требования. А для людей и компаний, которые приносят в этот банк деньги, – готовность разделить убытки в случае банкротства банка.

В обзоре FSB по России (февраль 2015 г.) говорится, что процесс финансового оздоровления банков в России по-прежнему основан на использовании бюджетных средств, что может создавать риски недобросовестного поведения для собственников банков, вкладчиков и приходящих инвесторов-«санаторов». В перспективе инструментов для упорядоченного банкротства и ликвидации банков может стать больше, включая стимулирующие клиентов и собственников банка принимать на себя часть издержек по санации. Движение по этой дороге будет осторожным: балансирующим риском выступает возможность утраты доверия к банковской системе.

Среди возникающих прецедентов, когда клиенты задействованы в санации, – банк «Таврический» (два крупных вкладчика, «Ленэнерго» и МРСК Северо-Запада, согласились оставить 12,7 млрд руб. на 20 лет). Аналогичная схема санации может быть использована в Фондсервисбанке, где крупнейший вкладчик – Роскосмос. Пока это скорее примеры того, как бремя потерь перемещается по различным этажам и ветвям системы государственных и квазигосударственных институтов, чем перенос издержек в частный сектор. Но чем тяжелее становится ситуация в экономике, тем активнее будут разговоры о повышении ответственности всех участников рынка и о снижении объемов предоставляемой банкам госпомощи.

Автор – замдиректора группы «Рейтинги финансовых институтов» Standard & Poor’s