Воспоминания о будущем

В среду, 21 октября, все прогрессивное человечество отпраздновало дату из научно-фантастического фильма «Назад в будущее – 2» – именно в этот день на машине времени главные герои отправлялись из 1985 г. Масскультура любит такие вещи, тем более что авторы фильма придумали для будущего много остроумных потребительских товаров и услуг – как теперь не провести инвентаризацию прогнозов. Интернет, СМИ, мировые бренды, научные организации и даже отделы полиции заполонили в среду медиапространство роликами, фотографиями, серьезными обзорами и шутками.

Любопытно, что Россия не осталась в стороне. Прилет Марти Макфлая в 21 октября 2015 г. так или иначе отметили в российских соцсетях и большинстве российских СМИ, в том числе региональных. Во многих случаях с долей социального критицизма – как так, будущее наступило, а у нас дороги непроезжие, канализация не работает, панельные многоэтажки из 1970-х и т. п.

Мировой характер праздника говорит, безусловно, о популярности франшизы, но и, шире, о влиянии Голливуда и западной масскультуры. Россия в этом случае оказывается вместе с миром, спокойно признавая, что Голливуд влияет и на нее, и не видя в этом каких-то политических проблем.

Причем в нашем случае это влияние отложенное. В 1985 г., когда вышла первая часть франшизы, у нас только начиналась перестройка, видеомагнитофоны были большой редкостью, а прокат американских фильмов определялся тем, борется там кто-то с империализмом или нет. И вышедшую в 1989 г. вторую часть (где герои посещают будущее) советские на тот момент граждане могли видеть только в видеосалонах. Сейчас, встраиваясь в эти мировые воспоминания, мы редактируем свои – нам кажется, что мы тогда же вместе со всем миром это воспринимали и удивлялись. Нет, граждане, позже – уже в 1990-х россияне смотрели всю трилогию сразу (третья часть вышла в 1990 г.).

В момент политической трансформации конца 1980-х – начала 1990-х голливудское кино давало россиянину желанный образ ближайшего будущего – яркого, потребительского, свободного во всех смыслах. Само потребление этого кино (продукта с высокими потребительскими свойствами) было образом ближайшего будущего для молодых россиян – очереди, стоявшие зимой 1988 г. в Москве и Ленинграде за билетами на Неделю американского кино, ни в чем не уступали, а то и превосходили очереди за водкой. Дело не только в Голливуде – он просто монополист на западном рынке такого инструмента мягкой силы, как кино. В Западной Европе советские люди тоже видели образ близкого будущего, а мечта (или утопия) о нем отражается в социологических опросах до сих пор (мы не идентифицируем себя с Европой, но склонны считать, что в Европе выше уровень жизни, культуры и цивилизации, тогда как россияне берут духовностью).

Можно говорить, что этот образ будущего из 1990-х был слишком розовым и обманчивым и воплотить его не удалось. Но надо заметить, что сейчас у нас нет никакого образа будущего, у нас на повестке некий псевдосоветский-псевдоимперский образ прошлого-как-будущего, в котором можно кое-что менять, но только специально обученным в Кремле людям.

На этом фоне приятно, что у многих 40-летних россиян внутри все равно сидит Марти Макфлай, миф о прекрасных 1990-х, когда что-то пошло не так – но, может быть, это еще можно изменить? Сейчас нам пригодился бы, конечно, DeLorean, чтобы сгонять в 1989 г. и кое-что подправить в консерватории.