Контекст заразителен
Как дело ЮКОСа вписывается в западную информационную повестку
В изложении патриотических российских СМИ одна из главных новостей прошлой недели выглядела просто и понятно. 28 июля 2014 г. международный гаагский арбитраж незаконно присудил России $50 млрд компенсации в пользу бывших акционеров ЮКОСа, но 20 апреля 2016 г. окружной суд Гааги это безобразие отменил, разъяснив, что арбитраж был вообще не вправе заниматься этим делом. Россия ничего никому не должна, справедливость восторжествовала, олигархи посрамлены и все такое.
Есть, правда, одна важная деталь, на которой упомянутые СМИ внимание не акцентировали: в 2014 г. арбитры решили, что наше государство фактически украло ЮКОС у его владельцев, и в 2016 г. судьи факт кражи не опровергли, поскольку само дело по существу не рассматривали. Но даже с учетом этого напрашивается вопрос: не стоят ли за неожиданной «сменой вех» какие-то чисто политические соображения? Для ответа на него стоит вспомнить, в каком политическом контексте принимались оба решения.
В феврале 2014 г. в Крыму появились пресловутые «зеленые человечки», при вежливой поддержке которых в марте прошел «исторический референдум», повлекший за собой первую волну антироссийских санкций. В апреле в Донбассе начались полномасштабные боевые действия, и к началу лета западные СМИ уже вовсю говорили об участии в них российских военных. А всего за 10 дней до решения арбитража, 17 июля, над Донбассом был сбит малазийский Boeing, за чем последовала новая волна санкций. То есть общий настрой Запада в тот момент был понятен: Россия злостно подрывает устои мира и демократии, ее надо срочно учить уму-разуму и наказывать по всем фронтам. И могли ли гаагские арбитры, как добропорядочные европейцы, не поддаться этому настрою?
А что предшествовало решению от 20 апреля? Российская операция в Сирии вынудила Запад начать восстанавливать контакты с Москвой, пусть пока и в ограниченном объеме. В Евросоюзе все больше недовольных антироссийскими санкциями: уже объявлено, что в июне они автоматически продлеваться не будут, а некоторые европейцы прозрачно намекают на возможность их смягчения. Наконец, есть признаки сближения позиций и в украинском урегулировании – во всяком случае, на уровне нормандской четверки. В результате поменялся и общий подход к отношениям с Россией: многие на Западе теперь считают, что Москву нужно не загонять в угол, как пресловутую крысу из путинского детства, а дать ей шанс исправиться. Даже про Крым западники, кажется, готовы забыть – по крайней мере на какое-то время. И согласие голландских судей с российской трактовкой процедурных моментов в деле ЮКОСа (хотя эта трактовка точно не единственная) тоже вписывается в этот контекст.
От того, не изменится ли снова этот контекст, возможно, зависит и ход дальнейших судебных тяжб по делу ЮКОСа. Если потепление в отношениях России с Западом состоится, то пример голландцев может оказаться заразительным и для других стран, где ЮКОС бьется за российские активы. Но если этого не произойдет, то вряд ли стоит удивляться тому, что уже следующая судебная инстанция может вернуться к первоначальной трактовке дела ЮКОСа.