Символическое окончание кризиса

Центробанк впервые почти за год снизил ключевую ставку – с 11 до 10,5%. Причин снижать ее именно сейчас было примерно столько же, сколько и причин не снижать, что и отразил разделившийся пополам консенсус-прогноз аналитиков, обычно гораздо более монолитный. Сюрпризы от ЦБ на этом не закончились: вслед за решением по ставке вышел доклад о денежно-кредитной политике с прогнозом, заметно улучшившимся в сравнении с предыдущей версией четырехмесячной давности.

Выхода экономики на положительные темпы роста в годовом сравнении ЦБ ожидает теперь в IV квартале 2016 г., тогда как еще в марте предполагал, что рецессия растянется и на 2017 г. Но ведь подорожала нефть. На этот источник улучшения прогноза уже указывал и глава Минэкономразвития, нашедший дно экономики еще в середине прошлого года. Теперь это дно разглядел и ЦБ, что можно считать полной и окончательной победой оптимизма: среди трех финансово-экономических ведомств, легитимно выставляющих оценки экономической ситуации, – Минфина, Минэкономразвития и ЦБ – регулятор прежде отличался максимальной осторожностью и консервативностью прогнозов. Само снижение ставки до 10,5% можно считать символическим окончанием кризиса: именно на таком уровне она была до черного вторника в декабре 2014 г., когда ЦБ был вынужден экстренно поднять ее сразу на две трети для предотвращения банковской паники из-за обвала рубля, спровоцированного резким падением цены нефти.

Символическое окончание – правда, совсем уж какое-то символическое: экономика продолжает потихоньку сжиматься вместе со всеми перспективами стать технологически развитой страной и надеждами людей на лучшее качество жизни. Проведя семь лет в фактической стагнации (из-за двух кризисов средний темп роста экономики за 2009–2015 гг. едва выше нуля), продолжающая тормозить Россия уже отстала на годы вперед. Времена, когда темпы экономического роста в 2% казались апокалипсисом – чем-то насколько страшным, настолько же и невероятным, – прошли вместе с приливом нефтедолларов. Сейчас прогнозисты спорят, когда России таки удастся выйти на эти ныне максимально для нее возможные 2% – до 2020 г. или после. А план реформ по достижению устойчивого – т. е. постоянного, а не краткосрочного – роста на 4% в год (чтобы сокращать разрыв с развитым миром) требует от Кремля реформировать самого себя. То есть требует таких политических компромиссов, что больше вероятность увидеть динозавра на городской улице, чем реализацию этих реформ. Как сказал президент, может, Россия в чем-то и отстала, но у нее тысячелетняя история. В прошлом всегда можно найти чем гордиться, и это, конечно, хорошо; плохо, когда гордиться в настоящем остается только прошлым.

Кризис – это не спад, а привыкание к мнимой невозможности расти, безразличие. Плохо не то, что экономика прилипла ко дну, а то, что она начала там обустраиваться: социологи фиксируют растущую апатию, делающую выход из кризисной траектории затруднительным. Но, конечно, опять может подорожать нефть, дав повод для нового улучшения экономических прогнозов.