От Ленина до Lehman: история лжи

В этом году мы отмечаем две годовщины – столетие Октябрьской революции в России и 10 лет со дня начала мирового финансового кризиса, – и между этими событиями больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

И то и другое – события исключительной важности. Октябрьская революция положила начало диктатуре, просуществовавшей на протяжении почти всего XX века и соперничавшей в борьбе за мировое господство сначала с фашизмом, а затем с демократией и свободным рынком. Мировой финансовый кризис, в свою очередь, потряс до самых основ модель, вышедшую из холодной войны победителем.

Псевдокоммунизм, сложившийся в странах советского блока к 1980-м гг., рухнул под тяжестью собственных экономических и политических противоречий. Политическая сумятица, которую мы наблюдаем последний год, заставляет задаться вопросом, не постигнет ли та же судьба экономику свободного рынка.

Эти события похожи не только историческим масштабом. Сходство глубже. И угроза, стоящая сейчас перед демократическим рыночным либерализмом, по сути та же, что погубила систему-конкурента.

Коммунизм рухнул из-за лжи двух типов. Первая ложь – это предательство мечты, когда-то объединившей миллионы, – об обществе равенства, солидарности и самореализации через общую цель. Вера в эту мечту просуществовала дольше, чем это было бы оправданно, даже в самом сердце коммунистического мира и еще дольше на Западе. Затем она была разрушена реальностью.

Вторая ложь – экономическая система, основанная на надувательстве и самообмане. Сейчас об этом многие забыли, но на протяжении значительной части XX века действительно шли споры о том, какая модель является более эффективной в распределении ресурсов: централизованное планирование или свободный рынок. Аргументы в пользу государственного контроля над средствами производства заключались в том, что только с помощью планирования можно преодолеть потери ресурсов из-за вызывающих рецессии периодических спадов спроса и массовой безработицы, существующих при капитализме. На практике, конечно же, плановая экономика очень плохо справлялась с производством и распределением товаров, нужных гражданам страны. Однако, вместо того чтобы исправиться, эта система превратила план в масштабную ложь, вокруг которой должны были выстраиваться все высказываемые публично убеждения, даже если у людей была другая информация. «Вы делаете вид, что платите нам, мы делаем вид, что работаем» – эта шутка была распространена от Ростока до Владивостока, но она отражала реальность.

Слишком поздно интеллектуалы пришли к консенсусу, нашедшему отражение в теории Фридриха фон Хайека о том, что гибкие рыночные цены несут в себе больше информации, чем любая плановая экономика может собрать централизованно, и что «рассеянное» принятие решений более эффективно, чем решения любых государственных органов. Это понимание во многом объясняет разрыв в благосостоянии стран капиталистического и коммунистического лагеря к концу холодной войны. Однако оно обернулось горьким разочарованием во время мирового финансового кризиса, лишившего западную капиталистическую модель оснований претендовать на то, что это лучший способ организации экономики.

Идеи Хайека о ценовом механизме рыночного регулирования не были неверными, но они были неполными. Рыночные цены на товары и услуги и в самом деле гораздо более эффективный информационный инструмент, чем любой централизованный план. Однако кризис показал, что о цене активов нельзя сказать того же.

Если большой ложью советского блока был пятилетний план, то большая ложь капитализма заключается в следующем утверждении: рыночная цена финансовых и иных активов точно отражает экономическую стоимость реальных активов, стоящих за ними. Десять лет назад в августе произошло шокирующее осознание того факта, что накопленные в предыдущие годы расцвета финансовые требования в действительности не имеют своей совокупной ценности, что будущее производство в экономике, исходя из которого они были составлены, недостаточно, чтобы удовлетворить их в полном объеме.

Если вкратце, того богатства, которое, как люди думали, у них было, в реальности не существовало. Как только достаточно людей осознали, что их представления о собственном богатстве неверны, система развалилась. Последовавшие за этим потеря ориентации и недоверие как на рынках, так и в политике – именно то, чего следует ожидать, когда миллионы людей осознают, что жили во лжи.

Свободный рынок, в свою очередь, тоже предал мечту, которую обещал людям. Западные экономики сейчас гораздо беднее, чем можно было предполагать, исходя из трендов, существовавших накануне кризиса. Кризис и его последствия оставили людям, в особенности молодым, мало оснований надеяться на те же возможности достичь процветания, что были у их отцов и дедов.

Тем, кто хочет, чтобы либеральный демократический капитализм вновь вернулся к процветанию, следует извлечь из данного сравнения два урока.

Во-первых, социальная система может долго существовать в условиях утраты иллюзий. Это показал пример коммунистических стран, а сейчас демонстрирует и капиталистическая модель, обещания которой некоторым группам населения были нарушены еще за десятилетия до кризиса. Но когда люди больше не могут рассчитывать на то, что у них будут средства существования, поддержка падает. Тем не менее самые жизнеспособные общества – те, которые знают правду о самих себе. Обман влечет за собой уязвимость. Рыночный либерализм в опасности, потому что его финансовая система позволяла нам обманывать самих себя и не рассчиталась раз и навсегда с убытками, если уж они были неизбежны.

Левые и правые популисты продают ностальгию по расцвету смешанной экономики. Они правы в том, что спор между плановой и свободной экономикой можно разрешить, объединив обе модели. И основной урок, который нужно извлечь из этого противостояния, – любая социальная и экономическая система должна быть честной – не просто справедливой, а правдивой. Но так далеко именно популисты зайти не могут.

Автор – обозреватель Financial Times

Перевела Надежда Беличенко

Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)