Уроки Saudi Aramco для России

Все больше стран, ориентированных на экспорт сырья, открывают свои экономики для иностранных инвестиций. В начале апреля Saudi Aramco, национальная нефтегазовая корпорация Саудовской Аравии и крупнейшая в мире по прибыли компания, впервые опубликовала свои финансовые результаты и вышла на рынок еврооблигаций. Еще несколько лет назад, до начала реформ, инициированных наследным принцем Мухаммедом ибн Салманом, это казалось невозможным – отчетность компании была секретом государственной важности. Сейчас, выходя на мировой рынок капитала и опубликовав кредитные рейтинги, Saudi Aramco не просто стала более прозрачной, она обязалась регулярно публиковать о себе финансовую информацию и вести диалог с инвесторами. Дальше – больше, на повестке дня IPO, т. е. продажа части компании, хоть и небольшой, на рынке. Хотя инвесторам будет предложено купить скромные 5%, это все равно означает, что компании придется раскрывать еще больше информации о себе.

Саудовская Аравия делает первые осторожные шаги на пути к экономической либерализации и финансовой открытости, которые Россия сделала еще в 1990-х гг., после перехода от плановой экономики к рыночной. Только вот к настоящему моменту в России от рыночной экономики, если быть честным самим с собой, осталось не так много – зато государства становится все больше. Это хорошо видно на примере нефтегазовой отрасли. Если в 2000 г. государственными компаниями, а также региональными «Татнефтью» и «Башнефтью» производилось 15% нефти в России, то сегодня – уже больше половины. Доля «Роснефти» при этом выросла с 4% до более чем 40% – за счет национализированного ЮКОСа и «Башнефти», а также покупки TNK-BP.

Предприятий с активным иностранным участием в нефтегазовой отрасли тоже осталось немного, одно из приятных исключений – проекты по сжижению газа «Новатэка» (уже запущенный «Ямал СПГ» и планируемый «Арктик СПГ – 2»), но из-за западных санкций против компании список потенциальных иностранных партнеров намного меньше, чем мог бы быть.

Степень финансовой открытости публичных российских компаний, в том числе нефтегазовых, и качество публикуемой ими финансовой информации пока на довольно высоком уровне. Но есть тревожные сигналы. Например, в 2016 г. правительством было принято решение не публиковать отчетность «Роснефтегаза» – структуры, через которую государство владеет своим пакетом акций в «Роснефти» и частью пакета в «Газпроме». При этом «Роснефтегаз» – не просто техническая компания. Именно туда попадает значительная часть дивидендов от «Роснефти» и «Газпрома» и именно оттуда финансируются некоторые стратегически важные проекты, о которых российским налогоплательщикам знать почему-то необязательно.

Роль иностранных инвестиций в российскую экономику за последние 10 лет сильно снизилась, виной тому не только шаги, приведшие к ухудшению инвестиционного климата (от де-факто национализации «Башнефти» до дела Майкла Калви), сколько западные санкции, ставшие закономерным следствием внешней политики последних лет. Количество крупных компаний, которые могут занимать на зарубежных рынках, сильно уменьшилось – под финансовые санкции попали в том числе «Роснефть», «Новатэк» и «Газпром нефть». Санкции также неизбежно создают ограничения на участие иностранных партнеров в российских проектах, в том числе таких, где очень пригодились бы западные технологии и капитал, например разработка трудноизвлекаемых запасов сверхвязкой нефти или арктический шельф. Накануне введения санкций в 2014 г. «Роснефть» в партнерстве с ExxonMobil, которая профинансировала проект, пробурила в Карском море разведывательную скважину – в результате чего было открыто месторождение «Победа». Проект, однако, попал под санкции и был свернут, а ExxonMobil позже вышла из всех совместных проектов с «Роснефтью». Для того чтобы заниматься подобными проектами самостоятельно, у российских компаний нет ни финансовых ресурсов, ни технологий.

Саудовская Аравия – не единственная страна, которая становится более открытой для иностранных инвестиций, пока Россия, наоборот, медленно отгораживается от внешнего мира. Национальная нефтегазовая компания Абу-Даби ADNOC недавно опубликовала кредитный рейтинг, впервые раскрыв о себе ключевую финансовую информацию. Помимо этого компания активно продает доли в месторождениях западным партнерам, что позволяет получать доступ к технологиям, провела IPO одной из своих дочерних компаний и выпустила инфраструктурные еврооблигации. Через свой инвестиционный фонд Mubadala Абу-Даби инвестирует в разнообразные проекты и компании по всему миру, в том числе в технологические стартапы. Это должно помочь несколько снизить экономическую зависимость эмирата от нефтяного сектора.

Еще один недавний и географически более близкий пример – Узбекистан. Со сменой президента в 2016 г. Узбекистан резко изменил внешнеполитический курс, сделав ставку на открытость и привлечение иностранных инвестиций. Полным ходом идут структурные реформы, в том числе по повышению эффективности и открытости для инвесторов национальной нефтегазовой компании «Узбекнефтегаз». Сейчас компания проводит работу по подготовке финансовой отчетности по международным стандартам и аудиту запасов углеводородов. Помимо этого Узбекистан активно работает с международными консалтинговыми компаниями по реформированию экономики, в том числе с McKinsey и BCG.

Безусловно, и Саудовская Аравия, и ОАЭ, и Узбекистан остаются странами с авторитарными традициями и вопрос их финансовой открытости тесно увязан с целесообразностью. Реформаторский задор может быстро угаснуть – но может и привести к тектоническим изменениям, как в Сингапуре при Ли Куан Ю или Грузии при Михаиле Саакашвили. Ставка на открытость – это заявка на более тесную интеграцию в международном сообществе, что в конечном счете делает мир не просто богаче, но и безопаснее, так как это снижает вероятность вооруженных конфликтов.

Для России происходящие в этих странах изменения, связанные с желанием бороться за иностранные инвестиции и стать частью большого мира, – это повод задуматься. Противопоставляя себя Западу, Россия рискует проиграть конкурентную борьбу за доступ к внешнему капиталу и технологиям. При этом сам факт наличия сырьевых сверхзапасов нефти и газа не гарантирует безбедного существования. Здесь показателен пример Венесуэлы и Ирана, которые в условиях западных санкций, изоляционистской политики и макроэкономических просчетов не могут эффективно монетизировать свои природные ресурсы. Иран, обладающий почти такими же сверхзапасами газа, как Россия, практически его не экспортирует – хотя мог бы составить конкуренцию «Газпрому» в Европе при наличии транспортной инфраструктуры. Венесуэла, обладающая крупнейшими в мире доказанными запасами нефти, находится в ситуации жесточайшего политического и экономического кризиса и добывает нефти в 10–20 раз меньше своего потенциала. А ведь когда-то Венесуэла была одной из самых богатых и открытых стран Латинской Америки. И это тоже повод задуматься.

Мнение автора может не совпадать с мнением агентства

Автор — старший директор Fitch Ratings, Лондон