Из чего сделана свобода
Непубличную часть истории освобождения Ивана Голунова стоит внимательно изучить – еще пригодится
Счастливо завершившуюся историю с корреспондентом «Медузы» Иваном Голуновым можно поделить на две части.
Первая – та, что на виду. Журналист вышел на свободу, все обвинения с него сняты, два полицейских генерала уже представлены к увольнению, а в отношении задержавших Голунова сотрудников ведется проверка, которая, как пока еще можно надеяться, завершится наказанием всех причастных к преследованию заведомо невиновного человека.
При этом хочется поблагодарить всех, кто так или иначе способствовал такому финалу. И тех, кто писал статьи в СМИ и посты в соцсетях, обеспечивая этому делу максимальную огласку. И тех, кто выходил на одиночные пикеты и был готов выйти на несогласованное шествие, рискуя тоже оказаться за решеткой, пусть и «всего лишь» по административной статье. И тех, кто обеспечивал Ивану юридическую защиту и политическую поддержку. И тех, кто вел о его судьбе закулисные переговоры и убеждал всевозможных начальников сделать то, что они в конце концов сделали.
Но есть и другая, непубличная часть этой истории, в которой тоже очень хочется разобраться. Хотя бы для того, чтобы понять, почему на этот раз все получилось так хорошо, и применить это знание в следующий раз. Которого, конечно, лучше бы не было вовсе, но что-то подсказывает, что, к сожалению, будет.
Понятно, что освобождение Голунова стало результатом, как выражаются шахматисты, многоходовой комбинации, в которой были задействованы очень разные фигуры на разных уровнях власти. И у каждой из них в этой ситуации были, что называется, своя правда и свои задачи.
Скажем, правда МВД, вероятно, заключалась в том, что «просто так у нас никого не сажают», хотя без отдельных недостатков тоже не обходится. Поэтому руководству министерства выгоднее всего было бы представить эту ситуацию как «перегибы на местах», отпустить журналиста под подписку о невыезде, а его дело перевести в вялотекущий режим и со временем тихо прекратить за недоказанностью. Тогда ни об отставках генералов, ни тем более об уголовном преследовании полицейских речи бы не шло.
Кремль, к инциденту напрямую вроде бы непричастный, это дело интересовало как любое другое событие, угрожающее нарушением стабильности и ростом общественного недовольства. А для купирования этой угрозы и повышения пресловутых рейтингов больше подошла бы как раз показательная порка с громкими отставками и уголовными делами.
Наконец, важную роль в этой истории, судя по всему, сыграли и московские власти, чей интерес был двояким. С одной стороны, они пытались помочь журналисту, с которым, как говорят его коллеги, у некоторых столичных чиновников сложились неплохие отношения. С другой – их активная позиция должна была пресечь разговоры о том, что за арестом Голунова может стоять именно мэрия, чиновники которой тоже становились объектом его расследований.
В итоге каждая из сторон публично отработала строго по своей программе. Мэрия организовала встречу руководства ГУВД Москвы с представителями журналистской общественности, на которой последние, по их словам, убедились в крайней шаткости полицейских аргументов. Кремлевские «администраторы» обеспечили делу Голунова информационное сопровождение на федеральных телеканалах, которые после долгого молчания вдруг дружно выступили в поддержку «нашего коллеги». Ну а от МВД потребовалось всего лишь провести объективную экспертизу и смириться с неизбежными кадровыми потерями.