Почему у уголовных дел отказывают тормоза

История уголовного дела Ивана Голунова помимо прочего сделала очевидными для неспециалистов проблемы работы правоохранительной и судебной системы, о которых уже давно говорят эксперты. Спроектированная как система со встроенными механизмами взаимного контроля, сдержек и противовесов, которые должны не допускать нарушения закона в процессе прохождения дела по инстанциям, в современной России она работает как герметичная система покрывательства ошибок и злоупотреблений. Для ее наладки не надо даже серьезно менять ее параметры – достаточно того, чтобы каждый элемент этой машины осознавал личную ответственность за свои действия и решения и не полагался на круговую поруку. Но для этого система должна расстаться с ролью придатка политического аппарата.

Дело Голунова, изначально выглядевшее абсурдным и заказным, развалилось спустя пять суток после возбуждения, решение о прекращении обнародовал лично министр внутренних дел Владимир Колокольцев. Но если бы система работала так, как должна работать по букве закона, то это могло произойти еще раньше – или даже уголовного дела могло не быть вовсе. Допустим, оперативники сфальсифицировали доказательства, но ведь и следователь, принимавший решение о возбуждении дела, должен был их проверить. Начальник УВД, запросивший Мосгорсуд о разрешении на обыск квартиры Голунова, должен был тоже изучить материалы разработки. Судья Мосгорсуда, давший санкцию на обыск, должен был убедиться, что на то есть серьезные основания, как и судья районного суда, отправивший Голунова под домашний арест. А прокурор мог отменить постановление о возбуждении дела, базирующегося на таких невнятных основаниях, но и этого не произошло.

То есть все эти контрольные механизмы на пути невиновного человека к аресту не сработали. Почему это стало возможным? Показатели оценки эффективности работы правоохранительной системы таковы, что положительным результатом может считаться только приговор, причем обвинительный. Это означает, что у системы нет стимулов и резонов противиться продвижению дела к такому финалу, что выражается в попустительстве ошибкам и злоупотреблениям, дистрофии сдержек и противовесов. Такая схема развращает – ведь если знать, что материалы не будут подвергнуты критическому анализу, то нет и необходимости работать качественно. А поскольку система герметична, то и такая неприглядная внутренняя кухня обнажается крайне редко, в резонансных случаях вроде дела Голунова.

Чтобы система работала так, как должна – не давая развиваться фальсифицированным делам, – нужны не только другие принципы оценки ее работы, но и понимание каждым ее звеном ответственности за свои решения и действия. Но это возможно только в условиях настоящей независимости правоохранителей и судей. Какой бы благородной ни была задача освобождения Голунова, вопрос о домашнем аресте не должен решаться на встрече в мэрии – это не приближает нас к правовому государству для всех.