Челябинский разгром Колчака

Начавшееся 100 лет назад, 17 июля 1919 г., сражение под Челябинском между армиями красного Восточного фронта и войсками адмирала Александра Колчака завершилось провалом попытки белых армий перехватить инициативу и закрепиться на части территории Урала. Поражение 3-й армии продемонстрировало военную и политическую слабость белой власти на востоке России, ее неспособность построить госаппарат, удовлетворяющий элементарные потребности населения в порядке и справедливости, и отвечать на вызовы времени. Поражение морально надломило белую армию и ее тыл, что в итоге привело к окончательному разгрому белых на востоке России зимой 1919–1920 гг.

Летом 1919 г. белые армии потерпели серию серьезных неудач в Поволжье и на Урале. Пополнения не компенсировали боевых потерь и убыли от болезней в ходе весенних и летних операций. Недостаток боеприпасов и обмундирования усугублялся нераспорядительностью и несогласованностью действий и соперничеством между отдельными военачальниками.

Западная и Сибирская армии белых под давлением усиленных резервами из центра и с других направлений войск Восточного фронта потеряли с мая по середину июля почти всю территорию, занятую в ходе весеннего наступления, и важнейшие промышленные центры: Пермь, Ижевск, Златоуст и Екатеринбург, где находились крупные военные заводы.

Белый Лебедев против красного Лебедева

Красное командование, в том числе временно руководивший фронтом бывший генерал и будущий начальник штаба Красной армии Павел Лебедев, стремилось полностью занять важный промышленный и сельскохозяйственный район и отбросить противника в Сибирь, чтобы получить до зимы сибирский хлеб и избежать одновременной борьбы на Восточном и Южном фронте, где разворачивалось наступление армий генерала Антона Деникина.

Однако ситуация еще не выглядела безнадежной для белых. В ставке Колчака в Омске надеялись удержать часть Урала, чтобы сохранить выгодный рубеж обороны и базу для дальнейших формирований. Более того, молодые генералы из окружения Колчака во главе с начальником штаба ставки генералом Дмитрием Лебедевым (закончил Первую мировую войну в чине подполковника) уверяли несведущего в сухопутной войне адмирала, что красные выдохлись и энергичный ответный удар может развернуть неудачный ход кампании.

Планы обеих сторон имели оттенок авантюры. Командующий 5-й армией красных Михаил Тухачевский, направляя главный удар на Челябинск, не уделял должного внимания обеспечению флангов. Разработанная Лебедевым и командующим 3-й армией белых генералом Константином Сахаровым операция напоминала битву при Каннах Второй Пунической войны: белые намеревались заманить в глубокий мешок наступавшую на Челябинск центральную группу красных, а затем окружить ее и разгромить ударами с флангов.

План Лебедева выглядел красиво, но не учитывал особенностей горной местности, насыщенной озерами и лесами, затруднявшими масштабные маневры, и особенно морального состояния и боевой подготовки частей белой армии.

Стороны располагали весьма ограниченными силами: 5-я армия имела всего около 18 500 штыков и сабель, 440 пулеметов и 60 орудий против примерно такого же количества живой силы, 470 пулеметов и 86 орудий 3-й армии белых. Белые надеялись на резервы: оттянутые в тыл 13-ю и 8-ю дивизии и стратегический резерв Колчака – три сибирские дивизии. Однако их боевые возможности Лебедев и Сахаров сильно преувеличивали: 8-я Уфимская и 13-я Казанская дивизии понесли значительные потери, многие солдаты не хотели воевать, один из полков Казанской дивизии перешел на сторону красных. Неудачи в сражениях усугублялись методами управления Сахарова. «Новый командующий армией, его начальник штаба <...> ставши во главе военного управ­ления, стали не только руководить, но и учить, понукать и даже вну­шать и т. д., часто совершенно не обращая внимания на особенности обстановки», – сетовал участник Гражданской войны с июня 1918 г. генерал Павел Петров. Это вызывало недовольство фронтовиков, отвыкших от формальной дисциплины. Резервные сибирские дивизии были достаточ­но укомплектованы людьми, но их боеспособность оставляла желать лучшего. Управляющий военным министерством Колчака генерал Алексей Будберг писал в воспоминаниях: «Надо сказать совершенно откровенно, что эти отлично шагающие церемониальным маршем полки для боя представляют только боевой мусор; через 1,5–2 месяца они будут весьма приличными боевыми частями и тем рычагом, на котором можно будет перевернуть в нашу пользу все положение на фронте».

Низкая боеспособность белых объяснялась несколькими факторами: в отличие от красных они опасались призывать обученных военному делу участников Первой мировой – те, по мнению части генералитета и бюрократии, были заражены революционным духом неповиновения. Притом пленные красноармейцы после поверхностной проверки часто вливались в ряды белых, составляя ненадежный и склонный к переходу на сторону противника элемент войск. Обучение молодых новобранцев требовало времени и требовательных, квалифицированных и одновременно внимательных к нуждам солдат офицеров. Белые испытывали острейший дефицит и времени, и кадров.

Проблемы белого тыла

Кроме того, на настроения мобилизованных в белую армию сибирских и восточноуральских крестьян повлияли события 1918–1919 гг. Сибиряки в отличие от жителей центра России и Поволжья не знали крепостного права и отличались большим самоуважением. За редким исключением они не успели познакомиться с большевистской практикой изъятия продуктов и комбедами, зато многие в полной мере хлебнули произвола местной белой власти и полевых командиров. Уездные и волостные начальники, командиры мелких подразделений, чувствуя собственную безнаказанность, отбирали у крестьян продовольствие, скот, имущество, пороли «деревенщину», вызывая озлобление местных жителей, часто перераставшее в массовые восстания, возглавляемые местными интеллигентами – агрономами, учителями и др., порой имевшими боевой опыт Первой мировой войны. Действия сибирских партизан, особенно вдоль железных дорог, затрудняли снабжение белых армий.

Слабость нижнего звена госуправления усугублялась его бесправием во взаимоотношениях с военными властями и карательными отрядами, отправляемыми на подавление волнений. Даже робкие попытки пресечь произвол вызывали бесчинства командиров. Один из деятелей омского правительства, Георгий Гинс, описал трагикомический эпизод: староста села расклеил приказ Колчака, запрещавший брать что-либо у крестьян без оплаты. Командир квартировавшего в селе отряда сорвал приказ и велел выпороть старосту «за неуважение к власти».

«Забывая, что война ведется на русской земле и с русскими людьми, военачальники, пользуясь своими исключительными правами, подвергали население непосильным тяготам <...> в одном Шадринском уезде было отобрано у крестьян около 5000 лошадей и повозок – и мы поймем, что никто не «обольшевичился», но все крестьяне проклинали власть, которая причинила им столько бедствий», – отмечал Гинс.

Неудивительно, что мобилизованные в ряды белых сибирские крестьяне не стали надежными солдатами, какими они были на фронте Первой мировой.

Качели на поле боя

17 июля части 26-й красной дивизии перешли в наступление, обошли с севера Миасс, вынудили отойти полки Волжского корпуса Владимира Каппеля и двинулись южнее Челябинска. Белые выдвинули на угрожаемое направление два резервных полка, чем замедлили продвижение красных частей.

Кроме того, с севера фланг белых охватывала переданная в 5-ю армию 5-я стрелковая дивизия соседней 3-й армии. 24 июля передовые части 27-й стрелковой дивизии Красной армии ворвались в Челябинск, это стало катализатором восстания городских рабочих. Уличные бои в городе продолжались два дня, белые окончательно оставили город лишь к вечеру 25 июля.

Однако относительно медленное продвижение красных, отсутствие выехавшего в штаб Восточного фронта командарма Тухачевского и слабая деятельность разведки создали острую ситуацию. Белое командование сосредоточило на флангах 5-й армии две группировки, намереваясь нанести сильный контрудар. Дмитрий Лебедев сумел настоять на отправке неподготовленных резервов на фронт и их использовании для наступления.

25–26 июля северная ударная группа белых под командованием генерала Сергея Войцеховского (8-я Камская и 13-я Сибирская дивизии и Ижевская бригада) перешла в наступление и продвинулась на 15–20 км, прервав железную дорогу на Екатеринбург и глубоко охватив занявшую Челябинск центральную группировку красных; части 35-й дивизии и одной из бригад 27-й понесли серьезное поражение. Одновременно активные действия начал находившийся южнее Челябинска корпус Каппеля, а отступившая восточнее Челябинска группа генерала Владимира Косьмина перешла в контратаку.

Красные оказались в критическом положении, но белые, в свою очередь, недооценили опасность, исходившую для северной ударной группы от находившейся на ее правом фланге 5-й стрелковой дивизии красных. Решающими факторами, повлиявшими на исход сражения, стали лучшее понимание красным командованием сложившейся обстановки, умение рисковать и использовать местные ресурсы и, наконец, более высокий боевой дух красных частей.

Начальник 27-й дивизии Александр Павлов, не дожидаясь возвращения командарма, провел совещание с начдивом соседней 26-й дивизии Генрихом Эйхе, где командиры решили, прикрывшись заслоном от малоактивного Волжского корпуса и мобилизовав на защиту Челябинска городских рабочих, сосредоточить главные силы против группы Войцеховского. Кроме того, вернувшийся из штаба фронта Тухачевский добился, чтобы еще одна дивизия 3-й Красной армии, 21-я стрелковая, нанесла удар с фланга, выходя в тыл Войцеховскому.

В ситуации, когда окружение грозило и белым, и красным, у красного командования и рядовых бойцов оказались крепче нервы: белые полки по привычной боязни противника в тылу врага или нежеланию сражаться начали отход, причем подавляющее большинство солдат 13-й Сибирской дивизии, на которую возлагалось немало надежд, перешли на сторону красных. Под угрозой окружения генерал Войцеховский 3 августа вынужден был начать отход. Отступили на восток и другие соединения. Попытка ставки Колчака перехватить инициативу и вернуть Челябинск потерпела крах. Потери белых составили около 4500 человек убитыми и ранеными и около 8000 пленными, красные потеряли 2900 убитыми и ранеными и 900 – пропавшими без вести.

После этого белые армии были окончательно оттеснены в Сибирь и почти лишились шанса влиять на ситуацию на других фронтах Гражданской войны. Кроме того, белые израсходовали резервы, которые могли пригодиться им в дальнейшем. Попытки новых мобилизаций для восстановления боеспособности частей привели к новой серии восстаний в колчаковском тылу. Прошло менее полугода, и в январе 1920 г. Колчак оказался в плену красных и вскоре был расстрелян, что символизировало крах белой армии на востоке.

Автор – историк