Чем срок для оппозиционера отличается от срока для ФСБшника

Четыре года колонии можно получить за пытки, а можно – за несогласованные митинги

Ленинградский окружной военный суд на прошлой неделе признал бывшего сотрудника ФСБ Илью Кирсанова виновным в превышении должностных полномочий с применением насилия и причинением тяжких последствий (п. «а», «б» и «в» ч. 3 ст. 286 УК) бизнесмену Игорю Саликову, подозревавшемуся в групповом сексуальном насилии. «Превышение», по словам потерпевшего, выразилось в том, что в мае 2018 г. офицер Кирсанов сначала пытал бизнесмена электрошокером и избивал дубинкой, а затем проткнул ему стволом карабина анальное отверстие.

В больнице у Саликова диагностировали разрыв прямой кишки, рваные раны и ушиб мочевого пузыря. В результате он перенес восемь операций на органах брюшной полости и, по информации медиков, нуждается еще как минимум в одной.

Уголовное дело на оперативника было возбуждено в августе 2018 г., но из ФСБ его уволили только в июне 2019 г. в связи с окончанием контракта. Кирсанов вину не признал и уверял, что Саликов сам нанес себе увечья. Тем не менее суд приговорил его к четырем годам колонии общего режима (ч. 3 ст. 286 УК предусматривает наказание от трех до 10 лет лишения свободы) и обязал выплатить потерпевшему 700 000 руб. компенсации.

По словам экспертов, истязания со стороны силовиков обычно квалифицируют именно по ст. 286 УК, но это первый в России приговор за пытки сотруднику ФСБ. Чаще всего по этой статье наказывают полицейских и сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний, да и самые резонансные случаи тоже, как правило, связаны с пытками в отделениях полиции и колониях.

Между тем правозащитники считают, что в ФСБ ситуация с пытками ничуть не лучше. Так, в октябре 2018 г. петербургская Общественная наблюдательная комиссия опубликовала доклад, в котором рассказала о шести за последние два года эпизодах применения пыток сотрудниками регионального управления ФСБ в отношении как минимум 13 человек. Наиболее востребованные пыточные инструменты, согласно докладу, электрошокер и прочие электроприборы, а подвергнуться истязаниям можно было не только в самом здании УФСБ на Литейном, но и, например, по дороге туда – в автозаке, микроавтобусе или даже в лесополосе.

Все описанные случаи, как подчеркивают авторы доклада, подтверждены медицинскими документами и другими свидетельствами, а анализ ситуации, по их мнению, наводит на мысль, что пытки стали «неотъемлемой частью дознания и следствия» в петербургском управлении ФСБ. Кроме того, собранная информация позволяет говорить о «колоссальном давлении со стороны сотрудников ФСБ на всех участников событий», включая не только жертв пыток, но и врачей, проводивших их обследование. А военные следователи и военные суды «не исполняют своих функций», вследствие чего сотрудники УФСБ «пользуются абсолютной безнаказанностью». «В настоящий момент любой человек находится в группе риска», – резюмируют правозащитники, причем защититься от пыток не помогают «ни деньги, ни знание законов, ни несовершеннолетние дети и беременные жены».

Ну и, конечно, от души порадоваться редкому торжеству справедливости не позволяет сравнение этого беспрецедентного приговора с другими, не менее беспрецедентными решениями судов, вынесенными недавно по делу о протестах, связанных с выборами в Мосгордуму. Разрыв прямой кишки и восемь операций наш гуманный суд оценил в четыре года тюрьмы – столько же Константин Котов отсидит за участие в четырех мирных, но не согласованных с властями митингах. А, к примеру, Кирилл Жуков, чье прикосновение к шлему росгвардейца обернулось для последнего болезненными потертостями «кожных покровов подбородочной области», получил всего на год меньше.

И пока будет сохраняться такой баланс, вывод о неисполнении судами своих функций останется справедливым, даже если наказаны будут 100% истязателей.