От борьбы с вирусом пора переходить к спасению жизней

Россия в результате пандемии недосчитается не меньше 10 трлн руб. доходов. Общество оказалось готово платить за спасение жизней от вируса, и платить очень дорого. Но правильнее будет спросить: а достаточно ли мы делаем для спасения жизней в привычной повседневности? Ведь в этой повседневности можно спасти несопоставимо большее количество жизней, потратив на это кратно, если не на порядки, меньше.

Ситуация на дорогах. Здесь в последние годы ощутимый прогресс, тем не менее в 2019 г. в результате ДТП погибло почти 17 000 человек (а травмы получило 211 000 человек, из них 20% обычно становятся инвалидами). Сравнение условно, но по состоянию на июль от коронавируса погибло заметно меньше. А ведь ДТП – это ежегодные потери. Да, есть известная цель в Стратегии безопасности дорожного движения (БДД): снизить смертность от ДТП в 3,5 раза до четырех случаев на 100 000 населения. Правда, как раз на днях МВД вышло с инициативой ослабить целевой показатель вдвое. Это объяснимо: в последние годы снижение смертности идет не так уж быстро – грубо, на 10% в год.

Вопрос: если бы малая толика «антивирусных» интеллектуальных и управленческих усилий, а также финансовых ресурсов были направлены на предотвращение ДТП, каким мог бы быть целевой показатель?

В Стратегии БДД явно не хватает анализа, нет и четкой иерархии мер и усилий. Характерно, что полезные инициативы ведомства выглядят как недоделки: так, наборы открытых данных о ДТП выложены лишь до 2017 г., причем эти данные почему-то неполные, с ошибками и огромными, обесценивающими инициативу лакунами (например, причина указана лишь для 35% ДТП, данные за некоторые месяцы отсутствуют и т. п.). Снижение порога превышения максимально разрешенной скорости до 10 км/ч? Пусть – но почему тогда на идеальных участках шоссе стоят издевательские «90 км/ч». Обязательная сплошная установка систем контроля вождения? Ладно – но сами устройства должны быть бесплатны, плюс давайте субсидировать стоимость ОСАГО всем владельцам автомобилей, чей доход не превышает 1 млн руб. в год. Цена вопроса – не пара сотен миллиардов в год (взносы по ОСАГО), а кратно меньше.

Следующий шаг – проблема смертности. Никто, похоже, не понимает, куда двигаться дальше в политике спасения жизней. Дело в том, что достоверность статистики причин смертности у нас на крайне низком уровне. Проблема тут фундаментальная, в ее основе «медицински» высокая сложность точной идентификации, помноженная на незаинтересованность некоторых профессиональных групп в отдельных диагнозах. Причем после включения отдельных причин смерти в целевые показатели по нацпроекту «Здравоохранение» соблазны возросли, и список «незаинтересованных» явно расширился. Масштабы проблемы и здесь требуют революционного подхода, где также пригодятся новые технологии обработки данных (медицинских свидетельств о смерти). Фактически от «причины смерти» необходимо перейти к формированию полной и непротиворечивой «карты смерти», включающей комплекс показателей: клиническая картина, внешняя причина, непосредственная причина в соответствии с классификатором болезней, вид травмы (при наличии), обстоятельства ее получения и т. д. Стоимость решения этой задачи вряд ли превосходит (скорее, она многократно меньше) масштаб «вирусных потерь» и «антивирусных усилий». А вот перспективный результат более чем сопоставим.

Наконец, совсем уже не новая мысль про переход от лечения болезни к ее предотвращению (в широком смысле). Но она все еще остается, скорее, красивым лозунгом. Попытки движения в нужном направлении предпринимаются: в нацпроекте по демографии вопросам здоровья (а не только лечения) внимание уделено. Вот только эта тема явно недоработана – прежде всего, в смысле адекватных целевых показателей. При внимательном рассмотрении эти показатели отслеживают какие-то процессы – но явно не ключевые факторы и результаты. «Обращаемость в медорганизации по вопросам здорового образа жизни» – какой-то уж слишком предварительный шаг к ЗОЖу (не говоря уже о том, что «обеспечить» такой показатель несложно). «Число лиц, которым рекомендованы индивидуальные планы по ЗОЖу», количество участников «образовательных и просветительских программ по вопросам здорового питания», «корпоративных программ, содержащих наилучшие практики по укреплению здоровья работников», доля граждан, систематически занимающихся физической культурой и спортом, – не приходится сомневаться, что все эти целевые показатели будут выполнены безотносительно реальной распространенности ЗОЖа.

Несопоставимо важнее – хотя и сложно – понять реальную динамику и локализацию употребления алкоголя и наркотиков (хотя пробовать надо: например, через соотношение продаж шприцев и лекарств, для которых они требуются). Несколько проще – с оценкой распространенности курения. И уж совсем несложно измерять удельное потребление углеводов, насыщенных жиров, сильногазированных сладких напитков и тем более энергетиков. Неплохо было бы измерять двигательную активность, но вполне подойдет и мониторинг доли людей с избыточном весом.

Ход мысли, кажется, понятен. А конкретные действия можно продумать и расписать. Мы бы взялись.