Элита и молодежь расходятся все дальше

Еще в конце XIX в. французский социолог Габриэль Тард сформулировал: «Общество в конце концов есть подражание». Согласно теории элит, систему ценностей, модели поведения, стиль и образ жизни формирует элита, а народ эти образы по мере сил и разумения копирует. Но на эту в общем-то банальную мысль можно посмотреть с другой стороны: тот, кому народ старается подражать, и есть элита. Если же народ определенную социальную группу за образец не принимает, значит, и элитой таковая не является.

В качестве иллюстрации этой мысли: на фоне бесконечной череды скандалов с часами чиновников особенно бросается в глаза, что российская молодежь часов не носит. Да и зачем? Время отображается на экране смартфона, а он всегда в руке. Носитель часов стоимостью в хороший загородный дом для молодых россиян столь же инопланетен, как чатланин в желтых штанах – житель планеты Плюк, где в основу социума положена «цветовая дифференциация штанов». У меня нет намерения давать оценки. По всей видимости, любому социуму необходимы некие зримые образы, демонстрирующие социальный статус индивидуумов. Но пример с часами наглядно демонстрирует: российская правящая элита и российская молодежь – это непересекающиеся и, похоже, стремительно разлетающиеся в противоположных направлениях миры.

Как выглядит типичный молодой житель России? Джинсы, футболка, кеды или кроссовки, в руке смартфон. Похоже на представителя российской правящей элиты? Не похоже. А вот на Марка Цукерберга, Стива Джобса, Павла Дурова или Илона Маска похоже. Хочется перефразировать известное выражение Збигнева Бжезинского: нужно еще разобраться, для молодых россиян элита – это наша элита или уже не наша.

Понимает ли российская политическая элита, что теряет влияние на молодежь? Думаю, вполне отчетливо. Особенно после массовых протестов 2019 г. в Москве. Власть всегда старалась активно «работать с молодежью» – проводила всевозможные конкурсы, в том числе такие масштабные, как «Лидеры России»; собирала молодых активистов на Селигере, Валдае и Машуке; создавала организации «Молодая гвардия Единой России» (МГЕР), «Наши» и проч. Кстати, названные организации в номенклатурном плане далеко не пустышки, а реально действующие социальные лифты. Неоднократно в высоких кабинетах я встречал выходцев из этих организаций (оставим за скобками эффективность подобной кадровой политики). В то же время представляется, что влияние провластных организаций на широкие слои российской молодежи исчезающе мало. Несколько лет назад по заказу Общественной палаты РФ я проводил исследование «Межнациональная нетерпимость в городской молодежной среде». Согласно результатам этого исследования, положительно оценивали деятельность МГЕР или «Наши» лишь около 17% молодежи. А ведь речь шла об организациях, обладавших практически неограниченными ресурсами. Жители Ленинского проспекта в Москве до сих пор вспоминают многотысячное шествие «Наших», ради которого в мае 2005 г. в столицу со всей страны свезли десятки тысяч «активистов» и на целый день перекрыли одну из основных транспортных артерий города. Кстати, интересный факт: согласно результатам исследования, маргинальное «Русское национальное единство» оказалось заметно более популярным, чем названные прокремлевские организации. Судя по тому, что в прошлом году «Наших» ликвидировали, неэффективность подобных проектов стала очевидна всем.

Элита социума неоднородна и состоит из разных частей: политическая элита, экономическая, военная, культурная. Прошлым летом я проводил серию фокус-групп со студентами подмосковных вузов. И среди прочего спрашивал их, кого бы они хотели пригласить на встречу в свой университет. Практически никто из респондентов не хотел встречаться с губернатором, мэрами, лидерами политических партий или чиновниками. Представители власти молодым людям были просто неинтересны. Ни один из десятков респондентов не вспомнил о священнослужителях. Похоже, влияние церкви на молодежь еще меньше, чем влияние МГЕР. По отношению к наиболее популярным (согласно данным ВЦИОМа) российским журналистам участники исследования также проявили полное безразличие: сами респонденты о них не вспоминали, а мои попытки обсудить такие фигуры, как Владимир Соловьев или Дмитрий Киселев, вызывали лишь презрительные усмешки.

Если молодые люди ни политиков, ни чиновников, ни представителей РПЦ, ни ведущих российских журналистов даже видеть не хотят, то и в качестве примера для подражания их точно не воспринимают. В глазах молодежи все они не элита. Зато участники исследования (в большинстве – гуманитарии) очень хотели пообщаться с лидерами современных высокотехнологических отраслей – теми же Илоном Маском или Павлом Дуровым. Так кого российская молодежь признает элитой? Похоже, что последних. И для российских политических верхов это плохая новость.