Особое мнение про особое мнение

Коллеги-юристы возмущаются поправками в закон о Конституционном суде, согласно которым судей лишат права на публичное особое мнение. Трудно сказать, как много коллег и насколько часто используют эту практику в своей работе. Да и в целом тема особого мнения судей (в странах common law – dissenting opinions) очень широка и многогранна. Поэтому попытаюсь ответить только на один вопрос: есть ли единая общепринятая международная точка зрения на необходимость особых мнений?

Немного теории. Право судей на особое мнение отнюдь не всегда признавалось ведущими теоретиками и судьями, оставившими свой след в теории права. Например, в решении Верховного суда США Pollock v Farmers Loan and Trust Co. от 1895 г. судья Уайт указал, что «единственной целью, которую может выполнить детальное особое мнение, если таковая и существует, является ослабление единства большинства и подрыв уверенности в решении суда». Известнейший американский судья Лернед Хенд жаловался, что особые мнения «отменяют значение единства, на котором авторитет суда собственно и основывается». А судья Верховного суда США и известнейший теоретик common law Оливер Уэнделл Холмс указал в собственном первом особом мнении в Верховном суде, что «особые мнения бесполезны и нежелательны».

Кроме того, практика особых мнений отнюдь не всегда поддерживалась ведущими судами. Code of Judicial Conduct of American Bar Association содержал серьезные ограничения по особым мнениям с 1924 по 1972 г., указывая, что «весьма важно, чтобы судьи устанавливали самоограничение для того, чтобы способствовать единству мнения... Они не должны уступать гордыне выражения своего собственного мнения». Кстати, по мнению многих комментаторов, сам Верховный суд США возник в качестве признаваемой институции, когда председатель суда Маршалл в деле Talbot v Seeman (1801) ввел правило «единого мнения суда» – до этого суд использовал практику английского King’s Bench, когда каждый судья представлял свое решение.

В 1987 г. в прецедентном деле R v Howe в палате лордов (она тогда выполняла функции Верховного суда Великобритании) было заявлено, что решение лордов по уголовным делам должно быть единым. В Германии при внесении изменений в Judicature Act в 1877 г. возможность особых мнений была отвергнута как «несовместимая с авторитетом судов и хорошим отношением между судьями». К этому вопросу вернулись уже после Второй мировой войны при создании Федерального конституционного суда.

Что касается современности, то на этот счет существует доклад одного из департаментов Европарламента «Особые мнения в практике Верховных судов государств – членов ЕС» (2012). Вот краткий обзор его заключений:

– практика написания судьями особых мнений достаточно распространена в ЕС, из 27 государств (на 2012 г.) публикация особых мнений полностью запрещена только в семи, но в некоторых имеются ограничения – например, такие мнения возможны только по конституционным делам;

– фактически нет различия в применении практики особых мнений между странами common law и civil law;

– публикация особых мнений разрешена во многих международных судах, за исключением CJEU (Court of Justice of European Union);

– основные аргументы за особые мнения: они позволяют поддерживать независимость судей и свободу выражения ими мнений, улучшают качество судебных решений и транспарентность судебного процесса, способствуют диалогу с нижестоящими судами;

– основные аргументы против: защита авторитета судов и их решений, защита судей от политического давления, уверенность в том, что решение соответствующих судов окончательно и непротиворечиво, поддержка коллегиальности среди судей;

– подходы стран к вопросу особых мнений сугубо индивидуальны, но существует общее понимание, что особые мнения должны быть ограничены в количестве, члены суда должны быть с ними ознакомлены заранее и они должны быть написаны в духе уважения к точке зрения коллег.

Если посмотреть еще немного глубже, то в исследовании особых мнений в конституционных судах Judicial Dissent in European Constitutional Courts: A Comparative and Legal Perspective (Каталин Келемен, 2018 г.) указано, что, несмотря на общее положительное отношение к подобной практике, даже в европейских странах civil law оно отнюдь не повсеместно. Исключение составляют Чехия, Франция, Италия, Люксембург, Нидерланды. Следует учитывать, что по своей сути конституционные суды являются судами sui generis, поскольку совмещают чисто юридическую (разрешение споров) и политическую (правотворчество) функции. Ограничение права конституционных судей на особое мнение – вопрос, таким образом, в значительной мере политический, а не сугубо юридический.

Трудно однозначно выступать за или против особых мнений в деятельности как Конституционного, так и любого иного суда. Но очевидно, что никакого единого идеологического подхода к этой практике нет и быть не может. Ну и, разумеется, вопрос должен быть открыт для дискуссии прежде всего между членами самого судебного сообщества, а то получится, что им навязывают то, чего они сами не хотят. Пока ни голосов судей Конституционного суда, ни прочих авторитетных судей абсолютно не слышно.

Считайте все изложенное моим особым мнением.