Политическая рефлексия перешла из медиа в сериалы

Главным культурным трендом последних лет стал ренессанс сериала. Из низкопробного «мыла», которым сериалы считались на заре XXI в., они стали жанром массового искусства, настоящим эпосом, через который общество осмысляет и обсуждает свои «проклятые вопросы». Главной среди этих проблем является вопрос о власти. Причинам и возможным последствиям возвышения сериала вообще и политического сериала в особенности было посвящено недавнее исследование фонда «Петербургская политика».

Большая политика приходит в каждый дом. Если в 2009 г. было снято всего два политических сериала, то в 2018 и 2019 гг. – по 20, пишут авторы исследования. И это лишь вершина айсберга: «политическое» выходит на первый план и в сериалах, далеких от актуальной политики. Главный сериал десятилетия, «Игра престолов», несмотря на фэнтезийные декорации, полностью сосредоточен на вопросах власти и морали, элит и народа, классовых противоречий и политических интриг. И успех киносаги часто объясняют именно злободневностью ее проблематики.

Бурное развитие технологий упростило доступ к видеоконтенту, привлекло к сериалам и новую молодую образованную аудиторию, и инвесторов. Видеопродукция потеснила традиционную литературу, но унаследовала ее проблематику и жанровые формы. Но за техническими переменами последовали и культурные сдвиги.

Респонденты, опрошенные «Петербургской политикой», говорили, что сериалы позволяют им лучше понимать действительность, чем новости или ток-шоу. В художественном мире сериала легче уловить внутреннее содержание политики, а не ее идеологическую репрезентацию. «Карточный домик» с Кевином Спейси или «Домашний арест» с Павлом Деревянко показывают аморальность политиков, классовый эгоизм элиты и декоративность демократических процедур, в то время как реальные политики и медиа лишь камуфлируют все это средствами пропаганды. Сериал оказывается политически актуальнее, чем послание президента.

Став языком «правды о политике», сериал объяснил, как мало в реальности зависит от простого человека. Что же делать, в чем выход? Но его нет ни в наших лентах, ни в кинематографе Запада. Отсюда двойственный эффект от политического сериала: с одной стороны, он усиливает фрустрацию, а с другой – выполняет терапевтическую роль, примиряя зрителя с реальностью.

Отсутствие социально-политической альтернативы роднит сериал и действительность, и время в нем не диалектика, оно строго осевое, будущее зависит от прошлого, но никогда его не повторяет. Аналогичную находку сделала литература Просвещения. Изобретя осевое время, она сформулировала доктрину прогресса и целый набор идей о том, как преодолеть исторические ограничения современного ему общества. Нынешнему сериалу исторический оптимизм пока чужд. Вместо утопии он чаще работает с антиутопией.