«Парижская пустыня» вокруг Москвы
Успех центра основан на безысходной деградации регионов
Во Франции сложилась модель двухуровневой медицины. Есть Париж, столичный регион Иль-де-Франс, крупные города, а есть вся остальная Франция. Для последней характерны огромные очереди в больницах, так как основной контингент врачей, современного коечного фонда и расходов на медицину приходится на мегаполисы. А когда это распространяется и на другие социальные сферы, то возникает эффект настолько яркий и тяжелый, что ситуацию вокруг столицы страны уже традиционно называют «парижской пустыней».
В России нечто похожее складывается вокруг Москвы.
Например, медицинские расходы на человека в Центральном федеральном округе России в несколько раз ниже, чем в Москве. Антирекорд принадлежит Тверской области: при населении 1,26 млн (2020 г.) бюджет здравоохранения составлял 6,6 млрд руб. На вершине пирамиды Владимирская область с населением 1,36 млн человек (2020 г.), на которое в 2019 г. по линии здравоохранения власти потратили 24,8 млрд руб. Показатели Московской области одни из худших в округе: при самой высокой численности населения – 7,69 млн человек в 2020 г. – бюджет здравоохранения в 2019 г. составлял 53,4 млрд руб. В общем при населении региона более 18 млн человек суммарные расходы на общественное здравоохранение оказались в районе 100 млрд руб.
Другое дело – столица страны. Расходы Москвы на здравоохранение в 2021 г. составят 741,9 млрд руб. Даже если считать, что эти средства будут распределены на население всей московской агломерации, а это 25 млн человек, расходы на одного человека окажутся в 1,6 раза выше, чем во Владимирской области, и в 3,5 раза выше, чем в Московской. А если считать по прописной численности населения города, 12,6 млн человек, то в среднем столичный медицинский бюджет на человека в 4–6 раз выше, чем в окружающих город областях.
Эта статистика отражает общую депрессивную ситуацию вокруг Москвы. Столица перетягивает на себя всю финансовую и экономическую активность, а вокруг остается в буквальном смысле слова выжженная «парижская пустыня».
Россия здесь, конечно, не одинока, эти проблемы характерны и для более развитых стран. В Великобритании, например, общественные траты на человека в регионах вокруг Лондона в среднем на треть ниже, чем в самом Лондоне: 9000 фунтов против 12 000. А аудиторы национальной системы здравоохранения два года назад заявили, что качество обслуживания британцев жестко привязано к месту их проживания: чем богаче муниципалитет, тем лучше медицинское обслуживание его жителей. Однако нигде неравенство и диспропорции в развитии не достигают таких крайностей, как в России. Разрыв между центром и глубинкой проще всего увидеть по изменениям в продолжительности жизни, которая в столичных регионах обычно выше, чем в провинции. В Москве она составляет 77,84 года, а в ЦФО колеблется от 70,47 года в Тверской области до 73,67 года в Белгородской. Во Франции разница в продолжительности жизни между Иль-де-Франс и регионами тоже примерно 2–2,5 года, но при этом продолжительность жизни французских мужчин по сравнению с российскими в среднем на 8–10 лет больше.
Граждане России региональное неравенство чувствуют кожей. Они бегут за лучшей жизнью в Москву и этим только ухудшают ситуацию. Перенаселение столицы, падение заработной платы в некоторых секторах ее экономики и экологические проблемы мегаполиса гасятся дополнительными деньгами из бюджета страны. На регионы и их проблемы денег остается все меньше. Замкнутый круг: чем больше денег выделяют, тем больше неравенство между регионами. Успех центра основан на безысходной деградации регионов. Москва играет роль метрополии, подвергающей колониальной эксплуатации остальную страну.
Растущее неравенство между столицей и периферией чревато противостоянием на культурном, а затем и на политическом поле – общество оказывается разорвано. Так сложилась, например, конфронтация между «Америкой Трампа» и жителями прибрежных мегаполисов. Во Франции социальное и культурное прозябание глубинки породило движение «желтых жилетов». В российских регионах тоже растет напряжение. Так возник Шиес, та же проблема антиколониальной мобилизации лежит в основе хабаровского бунта. Подобные конфликты множатся по всей стране. Формы будут меняться, но фундаментальная причина недовольства – политическое неравенство, в основе которого неравенство экономическое.
Без экономического развития регионов общество рискует стать заложником острейшего конфликта между двумя нациями – столичной и всей остальной России. А такой конфликт может похоронить всякую надежду на развитие. Решение проблемы регионального неравенства – долгосрочные государственные вложения в депрессивные регионы. Частный капитал в такие места не пойдет, ему и в столице хорошо.