Инфляция как осложнение после пандемии

Борьбу с пандемией многие мировые лидеры называют войной. Дональд Трамп позиционировал себя как президента в военное время, Владимир Путин вспомнил нашествия половцев и печенегов. Цель подобных сравнений понятна – это максимальная мобилизация ресурсов для борьбы с серьезной угрозой. К тому же войной, как известно, можно оправдать все средства. Однако, как мы знаем, у всяких средств бывают побочные действия. И одним из экономических последствий войны с моровым поветрием можно назвать ускорение инфляции даже в, казалось бы, забывших о ней развитых странах.

Прошедший год в очередной раз выявил способность экономик адаптироваться к любым сложностям. Статистика США показывает, что потребление товаров уже восстановилось до предкризисного уровня во многом за счет переноса шопинга в онлайн. Когда же пандемию удастся остановить, спрос на товары и особенно на услуги усилится, а это может создать проинфляционное давление.

Правительства ведущих стран мира приняли беспрецедентные меры поддержки экономики, которые в конечном счете также способствуют ускорению инфляции. 21 декабря 2020 г. конгресс США согласовал очередной пакет фискальных стимулов объемом $900 млрд. В результате общий размер выделенной за прошлый год госпомощи превысил $3 трлн. Как следствие, дефицит бюджета США в этом году достигнет максимума с 1945 г. (16–20%), а госдолг к ВВП может побить рекорд 1946 г., превысив 107%.

В 2020 г. ФРС перешла к таргетированию усредненной за период инфляции, что предполагает сохранение стимулирующих мер, в том числе околонулевой ставки, надолго. Ориентир для регулятора – инфляция несколько выше 2%. Это будет означать совпадение со средним показателем, так как долгое время рост цен был слабым. Отсутствие инфляции не позволяет регулятору повышать ставку даже во времена экономического роста и снижает возможности сопротивляться кризису. Текущая монетарная политика в США может способствовать разгону инфляции, который способен оказаться стремительным и трудносдерживаемым.

Можно возразить: масштабные монетарные стимулы, принятые для преодоления кризиса 2008–2009 гг., к разгону инфляции в мире не привели. Это правда, но сейчас риски реализации инфляционного сценария выше по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от 2009 г. налицо резкий рост денежного предложения. Если за четыре года активного количественного смягчения (2008–2012) денежная масса M2 выросла на 29%, то в 2020 г. она сделала похожий скачок в 25% меньше чем за год. Во-вторых, в 2009 г. ФРС не отменяла твердого намерения бороться с инфляцией. Сейчас риски инфляционных ожиданий выше, потому что ФРС не будет превентивно повышать ставки. В-третьих, самое главное отличие от 2008–2009 гг. в том, что глобализация оказалась под угрозой после пандемии. Если раньше дешевая рабочая сила в таких странах, как Китай, ограничивала рост зарплат и цен на товары, то сейчас многое может быть иначе. Роль Китая в мире кардинально меняется, и после пандемии темпов роста экономики выше 6% он может не увидеть, в том числе из-за подорожавшей рабочей силы. Более того, в мире усиливается запрос на протекционизм и ограничение миграции, что может дать больше власти работникам и приведет к повышению их компенсации.

Совокупность всех этих факторов – резкий рост спроса в сочетании с масштабными фискальными и монетарными стимулами – может усилить рост цен в развитых странах. Инфляция способна появиться так же неожиданно, как она пропала пару десятилетий назад.

Да, вероятность возникновения трудноконтролируемой инфляции пока выглядит невысокой, однако и не нулевой. Инвесторам необходимо отслеживать связанные с этим риски и быть готовыми. После перенесенной коронавирусной инфекции пациенту требуется реабилитационная терапия, чтобы избежать осложнений. Для инвесторов восстановительный курс лечения может заключаться в отказе от хранения средств в наличных или облигациях, которые от инфляции не защитят. Не случайно цены на золото обновили максимумы с начала пандемии – реальные активы чаще выигрывают от роста цен, как, впрочем, и акции.