За приоритеты углю расплачиваются РЖД и остальные отрасли

В последнее время руководство страны неоднократно публично демонстрировало поддержку угольной промышленности. Сначала президент Владимир Путин заявил о необходимости наращивания экспорта угля на 30% за три года. Потом премьер Михаил Мишустин посетил Кемерово и по итогам совещания дал ряд поручений по обеспечению вывоза угля, в том числе за счет приоритетного доступа угольщиков к железнодорожной инфраструктуре. Следом Минэкономразвития объявило об актуализации расчета ФНБ для инвестиций в стройку дальневосточных транспортных магистралей.

Схема поддержки угледобывающей промышленности не меняется на протяжении всего постсоветского периода. Вопрос в том, насколько старые методы протекционизма нужны сегодня.

Согласно государственным статистическим данным, в 2020 г. совокупный объем отечественного экспорта составил $324,5 млрд. 43% из них – доля продуктов минерального происхождения. В нее входят не только нефть и газ, но также уголь, железная руда и другие природные ресурсы. На долю угля при этом приходится не более 2% экспортной выручки, при том что в общем объеме энергорынка уголь по-прежнему занимает одно из ключевых мест. Добыча угля в 2020 г. составила 394 млн т, нефти и газового конденсата – 512,6 млн т, при этом атомной энергии выработано на 31 ГВт, гидрогенерация составила 51,7 ГВт.

На реализацию проекта расширения БАМа и Транссиба под прирост перевозок угля до 2025 г. правительством РФ утверждены значительные средства – 696 млрд руб. Для сопоставления: это половина объема годового бюджета всей РЖД на перевозки всех грузов и всех пассажиров нашей страны. В основном инвестиционные средства выделяются из бюджета государственной компании РЖД. Сами проекты строительства железнодорожной инфраструктуры неокупаемы. А прирост перевозок угля ежегодно приводит к снижению средней доходной ставки, а значит, и эффективности РЖД.

В 2020 г. эти проблемы усугубились и стали еще чувствительнее для всей экономики. В итоге РЖД констатировала дефицит средств на строительство железной дороги в размере 476 млрд руб. в перспективе ближайших трех лет, лишь незначительная часть которых может быть покрыта из ФНБ на проекты угледобычи в Якутии. Однако невыполнение планов по строительству БАМа и Транссиба из-за нехватки средств – прямая угроза руководству РЖД. Здесь трудно будет свалить вину на пандемию или общий экономический спад. Объем снижения перевозок в 2020 г. составил 2,7%, а дефицитность бюджета на строительство железнодорожной инфраструктуры составила 35%. То есть компания должна будет признаться либо в ошибках планирования, либо в невыполнении планов. Либо залезть в долги, чтобы реконструировать дорогу и своевременно обеспечить заявленный уровень вывоза угля. Кроме того, проблема весьма чувствительна и для других участников рынка. Если за перевозки угля РЖД получает недостаточно, то дефицит бюджета она традиционно покрывает ростом тарифов для других участников рынка.

Наконец, преимущества для угля в доступе к дефицитной железнодорожной услуге означают ограничение развития других секторов экономики с экспортом в страны АТР. Это и металлургия, и удобрения, и все контейнерные перевозки. Так, кризис роста для контейнерного сектора в 2020 г. свелся исключительно к конкуренции за пропускные способности с углем в дальневосточном направлении. Доля погрузки контейнеров в 2020 г. составила 3,4%, тогда как доля угля – 28,4%. При этом со всех высоких трибун звучат призывы нарастить объем контейнерных перевозок как перспективного вида логистики.

Угольные регионы не демонстрируют признаков кризиса – социальное недовольство находится на низком уровне. Нет причин, которые бы мешали принятию более взвешенных мер поддержки. Тем более что сама по себе поддержка отрасли не гарантирует роста занятости. Так, кейс Трампа по возобновлению угольной генерации в Техасе продемонстрировал, что современные технологии добычи угля не предполагают пропорционального роста рабочих мест, а обеспечение конкурентоспособности требует постоянного увеличения автоматизации производства, что, напротив, неизбежно приводит к сокращению численности персонала.

Международная конъюнктура также говорит не в пользу угольной генерации. США вернулись в Парижское соглашение. Европа впервые обеспечила выработку возобновляемой энергии более чем наполовину от общего потребления. Китай выступил с доктриной опережающего сокращения угольной генерации до 2030 г. Одновременное увеличение прироста использования угля планируется обеспечивать не за счет внутренней генерации, а внешними контрактами, под которые и планируется развитие БАМа и Транссиба.

Ситуации, когда тот или иной бизнес или даже целые отрасли в силу развития технологий из разряда системообразующих переходят во вспомогательные, не новы. Очевидно, что это вызывает проблемы и для бизнеса, и для государства. Однако цивилизованные методы государственной поддержки регрессирующих отраслей заключаются в демпфировании социальных последствий – финансировании переобучения, разработке миграционных кейсов, адресном финансировании безработицы, диверсификации производства. Для угольной генерации примеры успешной переориентации добывающих регионов в современной истории есть в Европе – это Рур и Валлония. Искусственное же продление жизни отмирающих секторов лишь отодвигает сроки решения проблемы, при этом усугубляя ее в будущем.