Банковские химеры

Поступательное восстановление экономики сулит банковскому сектору очередные рекорды по доходности. За первое полугодие текущего года лидер рынка – «Сбер» – сумел заработать без малого 600 млрд руб., увеличив показатель чистой прибыли более чем на 76% год к году. Основной движущей силой стал кредитный портфель банка: за отчетный период объем розничного кредитования увеличился на 11,7% (до 9,5 трлн руб.), а корпоративные кредиты достигли рекордного показателя в 15,7 трлн руб. (рост 1,3% с начала года).

Высокий спрос на корпоративное финансирование на внутреннем рынке обусловлен санкционными ограничениями. На фоне низкой ключевой ставки и доступа к более дешевому фондированию это позволяет «Сберу» стабильно держать чистую процентную маржу выше среднерыночного уровня (более 5%) и зарабатывать больше половины всех доходов, приходящихся на российский банковский сектор. По итогам I квартала 2021 г. на долю «Сбера» пришлось порядка 60% чистой прибыли всех кредитных организаций страны – 305 млрд руб. по МСФО, что сопоставимо с суммарной чистой прибылью двух крупнейших российских нефтедобывающих компаний (149 млрд руб. – у «Роснефти» и 157 млрд руб. – у «Лукойла»). При этом доля налогов от операционной деятельности Сбербанка за I квартал 2021 г. составила 8%, для сравнения: у золотодобывающих компаний этот показатель варьировался в пределах 13–14%, у «Газпрома» – 28%, а у нефтедобывающих компаний превысил 44%.

Несмотря на это, в основу так называемой налоговой донастройки лягут доходы сырьевого сектора. Хотя простейшие расчеты показывают, что при нормировании рентабельности банковского сектора в 2016–2018 гг. к среднему уровню предыдущих периодов в 19% сверхдоходы финансовых корпораций составили бы порядка 450 млрд руб. за те же пять лет.

Конъюнктурные сверхдоходы формируются не только у «Сбера», но и у других крупнейших госбанков. Этому способствует и сложившаяся структура российской банковской системы – концентрация банковских активов преимущественно в банках с государственным участием и отсутствие развитых региональных финансовых систем (более чем в трети российских регионов отсутствуют самостоятельные региональные банки). По-прежнему предприниматели испытывают дефицит в финансировании, чему не способствуют действующие нормативы регулирования, в частности норматив максимального размера риска на одного заемщика или группу связанных заемщиков (Н6), на который ссылаются банки при принятии решении о кредите.

Дополнительные доходы банки направляют на финансирование непрофильных бизнесов, таких, например, как создание экосистем. Крупнейшая – у того же «Сбера». Под единой цифровой платформой она объединяет целый набор разрозненных сервисов: электронная коммерция и логистические услуги, облачные технологии, развлечения, сервисы доставки готовой еды, такси и каршеринг, цифровые сервисы в здравоохранении и нефинансовые услуги для юридических лиц. Большинство из них убыточны даже на уровне EBITDA. И развитие банковских экосистем уже давно беспокоит ЦБ. «Банки инвестируют средства вкладчиков в новый бизнес, в свою экспансию <...> Все-таки человек вправе рассчитывать, что если он принес деньги в банк, то не его проблема, насколько будет прибылен онлайн-кинотеатр или даже сеть онлайн-кинотеатров, которой банк владеет», – говорила председатель ЦБ Эльвира Набиуллина.

Но тем не менее миллиарды рублей все равно уходят на развитие нефинансовых бизнесов. По данным самого «Сбера», на эти цели уже направлено более $2 млрд. Эта цифра вполне сопоставима с объемом вложений в крупный инфраструктурный проект в реальном секторе экономики, способный принести и рост рабочих мест, и вклад в развитие экономики. Но такие проекты (так же, как и наполнение бюджета) по-прежнему остаются за сырьевыми компаниями, в то время как крупнейший финансовые корпорации предпочитают направлять свои сверхдоходы на создание химер.