Эволюционный переход и революционные мечтания

Анатолий Чубайс выступил в СМИ с утверждением, что неизбежный энергопереход, т. е. переход от углеводородной энергетики к так называемой зеленой, основанной на энергии ветра и солнца, приведет к «революции элит» в России и во всем мире.

Специальный представитель президента Российской Федерации по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития (так теперь звучит должность Анатолия Борисовича) не чужд футурологии и конспирологии. В письме, процитированном многими медиа, он предупреждает ключевых акторов страны, что мировая экономика вступила в период технологической революции, «сопоставимой только с процессами конца XVIII – начала XIX в.». И это не четвертая промышленная революция, что было бы логично, а «глобальный энергопереход».

Чубайс также полагает, что «новые технологии в энергетике – это революция, которая сформирует новую мировую элиту XXI и XXII вв.».

Сразу возникает путаница. Глобальный энергопереход – это процесс трансформации не способа производства, как при промышленных революциях, а всего лишь энергосистемы как одного из факторов производства. Причем процесс энергоперехода чрезвычайно растянут во времени: сначала – дрова, потом – древесный, позднее – каменный уголь, после – гидроэнергетика, нефть и газ, дальше – мирный атом и возобновляемые источники энергии (ВИЭ), а в перспективе – водород или гелий.

В современной энергопарадигме перечисленные виды топлива мирно сосуществуют, а приоритет отдается в зависимости от экономических, технологических, а в последние годы – экологических соображений. То есть речь идет об эволюционном изменении качественных характеристик фактора производства, но никак не о перевороте в производительных силах или производственных отношениях.

Чубайс считает, что эволюционный глобальный энергопереход, ошибочно выдаваемый за революцию, отличается в скорости и «займет всего около 30–50 лет». Но все промышленные революции осуществлялись плюс-минус в указанных временных рамках, хотя само понятие временных рамок здесь весьма условно.

Скажем, первые солнечные батареи появились в конце 1940-х гг., хотя опыты по преобразованию света в электричество проводились еще в первой половине XIX в. А первые ветряные электростанции были созданы в 1880-х гг., но тогда никто и не думал возвещать о глобальных трансформациях. Где-то предпочтительнее было использовать энергию солнца, где-то – ветра, всякий раз это определялось экономической целесообразностью. 

Эволюционность энергоперехода, объективная невозможность единовременно отказаться от традиционного топлива диктуют движение в направлении, с одной стороны, повышения энергоэффективности и экологичности существующих способов получения энергии, а с другой – заставляют власти уделять больше внимания прорывным энергетическим технологиям. 

Сознательное игнорирование разницы между промышленной революцией как шумпетеровским «созидательным разрушением» и эволюционного характера глобального энергоперехода часто приводит к откровенным передергиваниям. Характерный пример по Чубайсу: «В силу уникальной роли ТЭКа в российской экономике, ее природного и технологического потенциала и географического положения таким же уникальным (в страновом смысле) окажется и удар, который будет нанесен этой революцией по российской экономике, и возможности, которые одновременно перед ней открываются».

Неужели вся эта ложная патетика сводится к банальному принижению роли сырьевого сектора и представителей энергетического лобби в правительстве? Не проще ли сразу обозначить проблему недостаточного развития нефте- и газохимии? Где у России, несмотря на все приватизации, пока еще сохранился весомый потенциал.

Чем считать национальные природные ресурсы – «сырьевым проклятием» или «сырьевым благословением», – зависит от угла зрения и интеллектуальной непредвзятости.

И конечно, всерьез рассуждать о смене мировых элит под воздействием энергоперехода может лишь неисправимый мечтатель. Бал в современном экономическом мироустройстве правят не теоретики, не практики и даже не производители с продавцами, а финансисты. Любые глобальные изменения требуют колоссальных средств, в случае с зеленой энергетикой – до $50 трлн. Где их взять, кроме как у финансового сектора?

Именно мировая финансовая элита диктует сегодня правила игры. Конечной целью этой «игры» выступает не столько выгода (это уже в прошлом), сколько удовлетворение собственных геополитических интересов.