Почему российское общество не сплотилось вокруг вакцинации?

Многие обыватели критикуют «Спутник V», равно как и ряд других вакцин от ковида, за то, что их разработали в кратчайшие сроки – за несколько месяцев, а потому не известно, какие долгосрочные последствия для организма они могут иметь. По словам самих же разработчиков, «Спутник V» сделали за считанные недели, но этот срок – вершина айсберга. Этим считанным неделям предшествовала большая работа по созданию и испытанию аденовекторной платформы, на базе которой Институтом им. Гамалеи уже создавались вакцины. На основе этой платформы, как из кубиков Lego, можно быстро создавать новые вакцины. В этом и заключается преимущество проверенных платформенных решений: мы уже знаем основной профиль переносимости конкретных векторов, поэтому можем довольно смело совмещать I–II фазы исследований и быстрее допускать препарат на рынок. Вопрос при смене начинки вектора по большому счету в эпидемиологической эффективности и нюансах редких нежелательных явлений, которые уже далее проверяются в рамках III и IV фаз.

В ситуации с ковидом нужно делать то, что говорит регулятор твоей страны. Любое медицинское решение в своей основе имеет обмен рисков: мы размениваем потенциальные риски нежелательных явлений, связанных с вмешательством, на риски, связанные с последствиями отсутствия такого вмешательства, либо обмениваем на риск тяжелых осложнений и даже смерти от заболевания. Банальная математика. Один из канонических примеров – Анджелина Джоли, которая выяснила, что у нее есть мутация, несущая риск развития рака молочной железы в 87% и яичников в 50%. В итоге она пошла на довольно рискованную манипуляцию – мастэктомию, хотя риск рака у нее был не 100%-ный. Она эти риски обменяла и с точки зрения продолжительности жизни математически выиграла.

Ситуация с ковидом и вакцинацией осложняется тем, что человек обменивает не только свои риски, но и популяционные. При этом, к сожалению, на сегодняшний день среднестатистический гражданин не готов думать категориями популяции – иными словами, заботиться о других членах общества. В то время как есть большое количество уязвимых категорий людей, которые и привиться не могут в силу состояния здоровья, и ковид для них смертельно опасен. Есть те же врачи, у которых нет возможности уйти на удаленку и отсидеться на даче. И единственная причина, по которой эти люди продолжают погибать, – продолжающаяся пандемия. В этой ситуации обязательный характер профилактических мероприятий, в том числе вакцинации, с точки зрения интересов выживания популяции практически безальтернативен. Мы видим, что в странах, где уровень осознанности и ориентация на общественное выше, обязательная вакцинация в совокупности с действиями государства дала неизмеримо больший эффект в борьбе с коронавирусом.

Есть еще и так называемые иммунокомпрометированные пациенты (страдающие лейкозами, принимающие иммуносупрессоры и т. д.). Если они заболевают ковидом, вирус в их организмах, как правило, остается жизнеспособным на протяжении длительного времени – 100–120–140 дней. Нередко для терапии таких случаев используют плазму переболевших. В результате человеческий организм становится, по сути, очень хорошим биореактором для ковида. Так появляются новые варианты SARS-CoV-2, ведь чем дольше болезнь и чем больше циклов сборки вируса, тем больше спонтанных мутаций произойдет. Когда таких больных начинают лечить плазмой переболевших, фактически создается фильтр, через который проходят эти мутации, и в отборе побеждают те варианты вируса, которые выживают при действии антител. Проблема тут в том, что, когда человек не прививается, потому что он «здоровый, молодой и риски небольшие», и потом, заболев, заражает человека с лейкозом, последний создает у себя внутри новый вариант вируса, который теперь будет в значительной степени избегать иммунного ответа. В результате и те, кто переболел, будет болеть по второму и третьему кругу, и, что самое обидное, привитые тоже будут болеть.

Наблюдаемое в обществе некоторые мои коллеги определяют как гражданский инфантилизм. К сожалению, общество не солидаризировалось совершенно, и я глубоко убежден, что этот вопрос лежит не в рациональной, а в эмоциональной плоскости. У многих граждан отсутствуют базовые навыки информационной гигиены. В 1990-х мы прошли очень болезненный этап в жизни страны, породивший помимо прочего расцвет разномастного мракобесия. Граждане заряжали воду перед телевизором и практиковали уринотерапию. Это казалось безобидной блажью. Но сейчас эта безобидная блажь взошла сторицей и привела к тому, что мы видим огромное количество недостоверного контента, который генерируется и распространяется гораздо быстрее, чем адекватная проверенная информация. Есть, конечно, движение популяризаторов науки, которые пытаются на понятном языке объяснять происходящее. Но многие граждане по-прежнему предпочитают верить в чипирование и другие теории заговора.

Медицинское образование зачастую не является гарантом того, что человек способен адекватно оценивать риски и пользу прививок. Согласно результатам недавнего опроса, проведенного журналом GxP, в котором участвовало около 2000 врачей различных специальностей, 37% докторов не собираются делать прививку. Примерно по 50% педиатров и терапевтов до сих пор ожидают подтверждения эффективности вакцины. То есть почти половина врачей первичного звена игнорирует главный инструмент борьбы с ковидом и транслирует свой скепсис пациентам.

Зачастую мы видим, что решения принимаются исходя из собственных воззрений врача, а не научных данных. Беда в том, что в реальности и у врачей, и у простых людей источники информации практически одинаковые и они скорее медийные, чем научные. Доктор, как и обычный человек, может попасть в нарративное рабство тех СМИ, инфлюенсеров и знакомых, которые транслируют самый рейтинговый контент. А негативная информация, как мы знаем, распространяется гораздо быстрее.

За время пандемии в «красных зонах» госпиталей погибло более 1400 медицинских работников. Это те, кто бьется на переднем крае и понимает, что происходит. И именно они расплачиваются своими жизнями и здоровьем за непроверенные данные и страхи некоторых врачей первичного звена.

К слову, вакциноскептиков из числа реаниматологов мне еще встречать не приходилось.