Чилийское дежавю

Нынешние выборы в Чили не просто очередной этап мирной конкуренции левых и правых. Это конец целой эпохи, которую можно назвать постпиночетовской.

С 1989 г., когда в Чили после 16-летнего правления генерала Пиночета прошли первые свободные выборы, политические процессы в этой стране развивались на основе консенсуса между левоцентристами и правоцентристами. Те и другие признавали правила игры, установленные диктатором на последнем этапе правления. В основе консенсуса лежало признание эффективности либеральной экономики и системы управления, закрепленной в пиночетовской конституции. В течение постпиночетовского периода большую часть времени правили умеренно левые. Но сколько бы они ни проклинали покойного диктатора, как бы ни пытались засадить за решетку его соратников (в ряде случаев это получилось), ни на экономический либерализм, ни на конституцию они не покушались. Вне этого консенсуса действовали только маргиналы – как ультралевые, так и ультраправые. То есть чилийское общество в целом консенсус поддерживало.

В этом году консенсусу, а значит, и постпиночетовской эпохе в Чили пришел конец. Радикально левое студенческое движение, бунтовавшее в 2011–2019 гг., кристаллизовалось в коалицию «Я одобряю достоинство». В нее вошли и традиционные левые (коммунисты, феминистки, зеленые, либертарианцы и проч.), но тон в ней задают повзрослевшие лидеры студенческих протестов. Во главе коалиции встал депутат Габриэль Борич – вождь студентов времен баррикадных боев. Новые чилийские левые выступают против консенсуса 1989 г., против либеральной экономики и конституции.

Как известно, действие рождает противодействие. На месте ослабевшей умеренно правой коалиции материализовалась настоящая правая Республиканская партия, открыто и прямолинейно апеллирующая к временам Пиночета, во главе с Хосе Антонио Кастом. Эти такие же враги консенсуса, как и сторонники Борича, только с противоположным знаком: они считают нынешнюю генерацию левых противниками и даже врагами.

В первом туре президентских выборов, состоявшемся 21 ноября, Борич получил примерно 25%, а Каст – 28–29% (точные цифры появятся через день-другой). Кандидаты от партий консенсуса провалились: правоцентрист Франко Париси, христианская демократка Ясна Провосте и центрист Себастьян Сичель завоевали по 12–13% каждый.

Борич, энергичный и обаятельный потомок хорватских переселенцев, выступает с политической повесткой, традиционной для левых в Латинской Америке. Он требует перейти к бесплатному образованию, национализировать пенсионную систему и здравоохранение, предоставить больше прав коренному населению (мапуче), легализовать аборты и раскрыть двери мигрантам. Но гвоздем его программы является взыскание роялти с горнодобывающей промышленности (Чили – крупнейший поставщик меди на мировые рынки).

Его противник Каст выдвигает прямо противоположную программу. Он предлагает сократить налоги, расширить полномочия правоохранительных органов, железной рукой подавить преступность, запретить въезд мигрантам, силой подавить движение мапуче и запретить аборты.

Чилийская молодежь, устраивающая беспорядки уже 10 лет, имеет причины для недовольства. Либеральная постпиночетовская модель, как и любая другая, неидеальна и нуждается в постоянной корректировке. Да, пенсионные фонды должны работать лучше, как и больницы с поликлиниками. И да, плату за обучение в школах и вузах необходимо корректировать, чтобы молодые люди имели возможность учиться. Но обратим внимание на то, что беспорядки 2011–2019 гг. устраивали не безработные и не малооплачиваемые, а студенты и старшеклассники. За которых, между прочим, платили родители, которые ворчали, но баррикад не строили. То есть протесты – а они приводили к погромам и жертвам – устраивались достаточно благополучными, а не нищими и голодными людьми. Можно предположить, что на баррикады их влекли не столько реально существующие проблемы, сколько свойственный молодежи кураж и стихийное бунтарство.

Молодежные выступления в Чили заставляют вспомнить эпизод фильма Марка Захарова «Убить дракона»: после известий о смерти чудовища на улицу выходит невнятная личность, отбирает у зеленщика его тележку и поджигает. На вопрос, что он делает, тот отвечает: «Борюсь». С кем, за что? «Со всеми. За счастье и свободу».

Параллельно с молодежными протестами на юге Чили, в районах проживания мапуче, разворачивался другой конфликт: индейцы выступали против скупки земель лесопромышленными и энергетическими компаниями. Тут прослеживается определенная параллель со студенческими протестами. Действительно, известно немало случаев обмана и насильственного захвата земель мапуче, запугивания и давления. Но покажите страну, где нет конфликтов между крупными компаниями и мелкими земельными собственниками. Возьмите хотя бы американские, австралийские или шведские фильмы – десятки посвящены таким конфликтам. В коммунистическом Китае они случаются не реже, и в канувшем в Лету СССР они происходили (почитайте «Прощание с Матёрой» Валентина Распутина). Конфликты такого рода разрешаются тем легче и справедливее, чем демократичней государство, в котором они происходят.

В Чили с демократией все в порядке. Но если студенты и школьники, требующие снижения платы за обучение, бьют витрины, поджигают автомобили и перегораживают улицы, это вопрос не к политической системе, а к полиции. Если индейцы не действуют через депутатов, СМИ и гражданские структуры, а поджигают технику и перекрывают дороги, то это тоже к полиции. Если крестьяне, выступающие против лесопромышленников, считают, что нарушаются не их права как граждан, а их привилегии как коренного народа, – это об уровне правосознания протестующих.

Собственно, приведенные выше рассуждения и подняли Хосе Антонио Каста на первое место на прошедших выборах. Так рассуждает его избиратель, которому надоели уличные беспорядки в городах и перекрытые трассы в сельских районах. Ему осточертели мигранты, которых в Чили, самой благополучной стране континента, скопилось сотни тысяч. Каст справедливо спрашивает левых: если вы считаете, что у нас серьезные социальные проблемы, почему же вы требуете привечать венесуэльцев и гаитян, которые отбирают у вас работу? Если вы недовольны состоянием дел с безопасностью, почему вы требуете урезать полномочия полиции – хотите жить в обстановке криминального террора, как в Венесуэле или Гондурасе?

В этом суть политического выбора, перед которым стоит Чили. Левые, недовольные минусами либеральной модели, хотят ее разрушить, а правые не понимают, зачем сжигать дом, которому необходим ремонт. Но если первые обуяны жаждой «все взять и поделить», то вторые со страха отказываются видеть, что ремонт действительно нужен. Отсюда, в частности, выступления Каста против абортов: понятно, он практикующий католик, но живет-то в XXI в., и его жестокая, упрямая позиция вызовет ненависть во всем мире!

Хотя Каст в первом туре выборов получил больше голосов, чем Борич, у последнего больше шансов на победу во втором туре. Потому что Чили – относительно небольшая страна, сильно связанная с другими странами Латинской Америки и еще сильнее с США и Европой. Каста уже называют чилийским Трампом и вторым Болсонару; понятно, что Вашингтон и Брюссель приложат все усилия, чтобы не допустить его победы. А в Чили очень даже смотрят CNN, BBC и Euronews, особенно средние слои – основной электорат Каста.

Атакующие Каста СМИ не забывают всякий раз напоминать, что он немец. Вроде ничего особенного, немцев в Чили полно, но это не самая популярная в стране группа населения. Борич, конечно, тоже не мапуче и даже не потомок андалузских крестьян, но хорваты все же не немцы, и мать у него каталонка. Настойчивые напоминания о немецких корнях Каста – скрытая и довольно действенная контрпропаганда.

Центристы из бывших партий консенсуса тоже сыграют большую роль в ориентации чилийских избирателей перед вторым туром. А за ними – более трети избирателей. Ясна Провосте уже призвала своих сторонников голосовать против Каста, назвав его «олицетворением фашизма». Себастьян Сичель, поддерживающий однополые браки и выступающий за усиление государственной поддержки бедняков, просто не сможет поддержать Каста – его избирателю близок и понятен Борич, а не его правый оппонент. Есть и небольшие левые партии типа Патриотического союза и Прогрессивной партии, которые однозначно выступят в поддержку Борича. Теоретически Каст может получить поддержку со стороны правоцентриста Париси, но она вряд ли будет весомой: этот сеньор поленился прилететь из США, где проживает, на первый тур выборов...

Нынешние выборы в Чили оставляют ощущение дежавю. Так, жестко и бескомпромиссно, сталкивались правые и левые в 1970-м, когда победил социалист Сальвадор Альенде. А дальше был хаос, вызванный социалистическими экспериментами, кровавый переворот, чугунная стабильность при Пиночете – и затем 30 лет относительного спокойствия под сенью постпиночетовского компромисса. Эти времена ушли, и, скорее всего, к власти придет молодой наследник Альенде. Но для Чили это не станет возвратом к хаосу и танкам 1973-го. Потому что Борич – не Альенде. За ним не стоят сильные и агрессивные левые партии, готовые бороться за свои идеи с оружием в руках (бить витрины и сражаться – разные вещи). Его не поддерживают мощные агрессивные профсоюзы (рабочие в Чили неплохо зарабатывают и променять относительное благополучие на карточки образца 1972–1973 гг. не готовы). Ликвидировать демократию Борич не сможет, да он этого и не хочет. А без такой ликвидации невозможно шариковское «все взять и поделить».

Значит, победа левых в Чили приведет только к неким новациям (повышение налогов, увеличение роли государства в образовании и здравоохранении, возможно – узаконение привилегий индейцев). Может быть, это даже и неплохо – корректировка существующей модели. Потому что отменить ее в Чили уже вряд ли возможно.