Ушедших инвесторов заменит «пенсионный котел»

Геополитические события, санкции и ответные меры, адаптация к новым условиям – все требует быстрых ситуативных решений и отвлекает от долгосрочной повестки. Пенсионную реформу как будто забыли – неактуально, рутинно, да и в ПФР вроде бы все хорошо. Рост зарплат в крупных компаниях и госсекторе, а также уменьшение числа получателей пенсий из-за повышения пенсионного возраста и высокой смертности старших возрастов в пандемию существенно улучшили финансовое положение фонда. Однако игнорировать проблему за ее видимой «неактуальностью» нельзя, это экономическая близорукость.

Во-первых, ускоренная индексация пенсий из-за высокой инфляции в этом и следующем году снова создаст дыру в пенсионном бюджете. Во-вторых, в ближайшие годы демография будет не слишком благоприятной, в том числе из-за ожидаемого снижения числа мигрантов. Активно развиваются форматы занятости, не предусматривающие существенные взносы в ПФР (самозанятость, ИП) или подпадающие под льготные режимы социальных взносов. Экономика нуждается в источниках долгосрочного капитала, но после событий этой зимы международные инвесторы ушли надолго, а многие внутренние частные инвесторы встретили «черных лебедей». Про первичные размещения акций можно будет забыть надолго. Средства ФНБ и биржевые ограничения для нерезидентов смогли удержать рынок от обвала, но это меры временные.

Да, фондовые рынки с определенной спецификой могут развиваться и в условиях внешних ограничений – при наличии внутренних источников капитала. С 2018 г. на рынок пришли миллионы инвесторов, но существенная часть их – спекулянты, суммы на большинстве счетов невелики, ну и самое главное – перспективы регулярного их пополнения достаточно сомнительны. Пенсионные накопления, сформированные до 2013 г., не исчезли (это распространенный миф), но они не пополняются уже десятый год подряд и стали «чемоданом без ручки». Все предложения по размораживанию накоплений увязываются с избыточной защитой от спекуляций, от проблемы недобросовестности пенсионных фондов, которые при этом уже ушли с рынка. Пенсионная индустрия сейчас состоит из крупных структур, вписанных в большие финансовые или финансово-промышленные холдинги, чаще всего с госучастием.

Мировая практика – как удачная, так и не слишком – показывает, что хорошие пенсионные реформы должны быть растянуты во времени, хорошо продуманы, должны иметь стимулы для работников в них участвовать, а для государства – не «накладывать лапу» на сбережения. Слабым звеном в российской накопительной системе было то, что собственность на накопления была не у граждан, а у государства. Граждане только распоряжались своими накоплениями, но, как только настоящему хозяину надоело, деньги зависли.

Как могла бы выглядеть пенсионная система, заточенная на рост капитала? Во-первых, конструкция стимулировала бы к накоплениям молодежь и людей среднего возраста. Сбережения самых бедных погоды не сделают, но и держать балльную систему со сложными расчетами стажа и взносов, приводящими к довольно плоской пенсии, нерационально. Опираясь на опыт пенсионных реформ (и их сворачивания в случае неуспеха), имеет смысл гарантировать выплату пенсий, привязанных к заработкам, только гражданам старше определенного возраста (40–45 лет). У них должны быть стимулы к накоплениям, но обязательства тут бессмысленны. Более молодые работники могут рассчитывать на социальные пенсии в более позднем возрасте либо пенсии по инвалидности при нетрудоспособности. Исключения должны быть минимальными. Все новые работники должны формировать свои пенсионные накопления с прицелом на будущее. Образцом для пенсионной системы можно считать Австралию, в которой пенсии по старости плоские, без проверки нуждаемости, но все работники с участием работодателей и профсоюзов откладывают средства – с достаточно широким выбором возможных вложений. Сформированные ранее пенсионные накопления однозначно должны быть переданы в новую систему, и право собственности на них должно быть у самого работника. Ограничения, связанные со стимулированием долгосрочных инвестиций, должны носить «пряничный», а не «палочный» характер: хорошо себя зарекомендовавшие ИИС и элементы софинансирования для граждан могут стать основой для самой программы. При этом необходимо участие экспертного сообщества, представителей граждан и работодателей в дизайне новой системы: опыт кабинетных проектов, которые в голливудской терминологии были «мертвыми уже в приемном покое», должен быть учтен.

В итоге можно будет получить систему, в которой интересы рынка, экономики и граждан совпадают, при этом защитные механизмы адекватны рискам. Такой «пенсионный котел» может заместить иностранных инвесторов и кредиторов. Например, пакеты госкомпаний в процессе приватизации могут продаваться только в обмен на пенсионные накопления и обеспечивать будущие выплаты своими дивидендами. Эта идея достаточно старая и может придать дополнительную устойчивость и популярность новой системе. Важно не создавать искусственных стимулов для вложений в гособлигации. Не раз в мировой практике это становилось первым шагом к конфискации или обесценению сбережений. Акции и облигации, возможно не только российские, но и стран ЕАЭС, должны стать основой. Формат управления – единый фонд (к нему пришел Казахстан, например) или конкурирующие между собой НПФ. А роль работодателей, ограничение всевозможных злоупотреблений и прочие вопросы должны обсуждаться с учетом почти 40 лет мировой практики запуска таких программ.