Зачем Байден подлил масла в огонь тайваньского вопроса?

Визит президента США Джо Байдена в Восточную Азию ожидаемо обернулся новым витком китайско-американского противостояния. Курс на глобальное сдерживание КНР был открыто запущен еще при предыдущем президенте Дональде Трампе. От избрания Байдена китайцы ожидали перемен, однако просчитались. И более того, если республиканец Трамп давил на КНР, чтобы добиться выгодной торговой сделки, то при демократе Байдене сдерживание Китая приобрело черты экзистенциальной задачи. И даже попытки склонить Пекин на свою сторону в вопросах поддержки антироссийских санкций не смогли заставить Вашингтон сменить тональность общения с Пекином: американцы по-прежнему действуют не столько посулами, сколько угрозами.

Самая горячая тема в отношениях двух держав – Тайвань. Соединенные Штаты занимают противоречивую позицию в отношении этого острова. В свое время, в начале 1950-х гг., именно политическая поддержка и ввод американских войск спасли Тайвань, где укрылось проигравшее в китайской гражданской войне правительство, от неминуемой десантной операции со стороны материка. Де-факто именно США являлись и являются гарантией существования на Тайване независимого государства.

Однако в 1970-х гг. на фоне ухудшения отношений СССР и КНР Вашингтон не смог устоять перед соблазном начать дружить с Пекином против Москвы, тем более что это сулило немалые экономические выгоды. В 1979 г. США разорвали дипломатические отношения с Тайванем и заключили их с КНР. Тайвань при этом официально был признан провинцией КНР. Что, впрочем, не означало прекращения союзнических отношений с островом. В том же году Вашингтоном был принят Закон об отношениях с Тайванем взамен договора о взаимной обороне, который автоматически оказался аннулирован. Новый закон не предполагал размещения на острове американских военных баз, но позволял США противостоять действиям, направленным против «безопасности, социальной или экономической системы» Тайваня, в том числе с помощью поставок «средств оборонительного характера».

Учитывая, что речь шла о территории, которую сам Вашингтон признал провинцией другого суверенного государства, звучит это весьма двусмысленно. Впрочем, на рубеже 1970–1980-х США могли себе это позволить. В 1980-х гг. по обе стороны Тайваньского пролива начались реформы, причем на острове они привели к свержению авторитарного режима и проведению свободных выборов. На них все чаще стала побеждать Демократическая прогрессивная партия, которая находится у власти и сейчас. Ее руководство по инерции заявляет о приверженности принципу одного Китая, однако фактически ведет политику, направленную на полное обособление острова от материка. Все это раздражает Пекин, для которого «воссоединение родины» является исторической задачей – своего рода идефиксом.

Пекин всячески подчеркивает, что тайваньский вопрос – это исключительно внутренняя задача, исключающая вмешательство внешних сил. Позиция Вашингтона на этом фоне ему поперек горла. С одной стороны, американцы подчеркивают, что продолжают придерживаться принципа одного Китая и официальные дипломатические отношения имеют только с КНР. С другой стороны, американцы фактически утверждают, что у Пекина нет права силой восстановить контроль над своей территорией. Американские президенты всячески педалируют тему «особых отношений с Тайванем». То один проведет телефонный разговор с Тайбэем, то другой вдруг заявит, что американцы, если потребуется, будут защищать Тайвань с помощью военных средств.

Последний эпизод произошел как раз во время турне Байдена – в Токио накануне встречи QUAD, «четырехстороннего диалога по безопасности» с участием США, Японии, Индии и Австралии, который китайские дипломаты называют «инструментом сдерживания Китая и сохранения гегемонии США». Фраза Байдена сразу же вызвала настоящий переполох в СМИ. Администрация Белого дома даже поспешила пояснить, что речь идет не о возвращении войск на остров, а всего лишь о поставках вооружений. И хотя, по сути, американский президент не сказал ничего такого, о чем не говорили бы его предшественники и подчиненные все последние годы, выбор места и времени для такой фразы заставляет напрячься. Причем не только Китай.

Вашингтон в очередной раз пытается показать Китаю и своим азиатским союзникам, «кто здесь папа», несмотря на то что реальных рычагов воздействия на ситуацию у него не так уж много. На признание независимости Тайваня он пойти не может. Это означало бы разрыв дипломатических отношений с Пекином со всеми губительными последствиями для экономик не только США и КНР, но и всего мира. Поэтому нынешняя политика Белого дома явно нацелена на поддержание высокого градуса напряженности как в Тайваньском проливе, так и в Тихом океане в целом, но без перехода к конкретным дипломатическим или военным действиям. Вероятно, это должно консолидировать вокруг Вашингтона их союзников (Япония, Южная Корея, Тайвань) и поставить перед дилеммой «выбора сюзерена» другие страны, которые сейчас пытаются проводить многовекторную политику.

При этом США продолжат накачивать Тайвань оружием и заигрывать с сепаратистскими настроениями островитян, рассчитывая, что это воспрепятствует сценарию мирного воссоединения Китая, который казался наиболее вероятным все предыдущие десятилетия. Очевидно, по мнению аналитиков с берегов Потомака, все это должно сдерживать развитие КНР, заставлять ее тратить силы и ресурсы. Однако эта политика ведет лишь к росту нестабильности в регионе. Схожий курс на востоке Европы привел в конечном счете к украинскому кризису. И если бы, например, Пекин допускал такого рода провокации, какие позволяют себе американские руководители, мир бы давно уже был не на грани, а за гранью глобальной войны.