Новая Колумбия побеждает старую

Главной сенсацией первого тура президентских выборов в Колумбии стало не первое место левоцентристского кандидата Густаво Петро, а сокрушительное поражение традиционной элиты, управлявшей страной чуть ли не всю ее историю. Представитель традиционного политического истеблишмента Федерико Гутьеррес (23,9% голосов) оказался на третьем месте, пропустив вперед не только Петро с 40,32%, но и enfant terrible колумбийской политики, «колумбийского Трампа» Родольфо Эрнандеса (28,15% голосов).

Про фаворита выборов пишут, что он первый в истории Колумбии левый политик, уверенно идущий к президентскому креслу. Звучат победные реляции из общеконтинентального левого лагеря: вслед за марксистами Педро Кастильо, возглавившим Перу, и Габриэлем Боричем, победившим в Чили, левое правительство вот-вот получит Колумбия – самая консервативная страна региона.

Следует отметить, что перуанский и чилийский президенты, несмотря на марксистские взгляды, не пытаются проводить никаких реформ в стиле Фиделя Кастро или Уго Чавеса, ограничиваясь весьма умеренными новациями – повышением зарплат, пенсий и налогов для богатых, а также обещаниями заняться экологией и защищать права этнических и расовых меньшинств. Потому что для перехода к радикальным реформам Кастильо и Боричу пришлось бы сломать всю политическую систему и изменить конституцию, что означало бы гражданскую войну, причем без перспектив ее выиграть. Прекрасно это понимая, перуанский и чилийский президенты с самого начала не собирались превращать свои страны в новую Кубу, о чем не уставали напоминать избирателям.

В Колумбии надежды левых на радикальный курс в случае победы Петро еще более иллюзорны, чем в Перу и Чили. Колумбия – страна с самой устойчивой демократией в Латинской Америке. Единственный в ХХ в. военный переворот там произошел в 1953 г., и военный режим (весьма умеренный) просуществовал всего четыре года. Демократия в Колумбии укреплялась, несмотря на ее несовершенство – засилье олигархии, произвол любого начальства, низкую вертикальную мобильность населения, непрекращающиеся гражданские войны и огромные масштабы наркобизнеса. Как это ни странно с точки зрения стороннего наблюдателя, бои с партизанами и террор наркокартелей существовали где-то на периферии колумбийской жизни. Большинство колумбийцев работали, учились, ходили на выборы, молились – в общем, жили нормальной жизнью. Конечно, они хотели бы, чтобы по улицам не носились джипы с солдатами, чтобы не приходилось опасаться преступников, чтобы дети не подсаживались на кокаин, а в мэрии и конгрессе надоевшие сытые лица поменялись бы на нормальных, своих chicos. Но в целом демократия со всеми ее местными недостатками большинство колумбийцев устраивала. И устраивает сейчас.

Об этом свидетельствуют результаты мартовских выборов в конгресс. Тогда тоже говорили об историческом триумфе левых: коалиция «Исторический пакт», объединившая левые силы, получила первое место, завоевав 15% голосов. Но первое место – это отнюдь не победа. Ведь консерваторы получили 13,6%, либералы – 12,7%, правый «Демократический центр» – 11,9%, а ультраправые из «Радикальных перемен» – 9,9%. То есть правые и правоцентристы получили больше 48%, или втрое больше левой коалиции.

В случае победы Петро придется работать с конгрессом, где его сторонники в меньшинстве. Провести какие-нибудь радикальные реформы он сможет, только разогнав конгресс. А разогнать его не получится: колумбийцы ни в каком случае не поддержат ликвидацию привычной политической системы.

В Колумбии сильнейшая армия (360 000 военнослужащих), закаленная в многолетней войне с партизанами. Петро, сам бывший партизан, вряд ли будет пользоваться симпатиями военных. Кроме армии и полиции в стране есть 30 000–35 000 бывших правых боевиков из Объединенных сил самообороны, сложивших оружие, но сохранивших ненависть к левым. Впрочем, и оружие они сложили отнюдь не всё, да и достать в Колумбии хоть «калашников», хоть гранатомет очень просто. Теоретически противостоять этой махине могут остатки партизан, скрывающихся в сельве (прокубинская Армия национального освобождения и диссидентские фракции разгромленной в 2016-м FARC). Но их всего несколько тысяч, и они больше заняты наркотрафиком, рэкетом и киднеппингом, чем политической борьбой. А сложившие оружие ветераны FARC слишком деморализованы поражениями (как в боях, так и на выборах), чтобы вновь уходить в сельву.

Да и захочет ли Петро рушить демократическую систему? Постоянно упоминается его повстанческая молодость – он был членом Движения 19 апреля (М-19), единственной в Латинской Америке немарксистской повстанческой группировки. Духовным отцом М-19 был не Ленин, Троцкий или Че Гевара, как у прочих повстанцев, а правый генерал-популист Рохас Пинилья, диктатор в 1953–1957 гг. Он выступал не против капитализма и империализма, а против засилья олигархии, а его сторонники, включая молодого Петро, – за развитие и углубление демократии, усиление социальных функций государства, защиту прав меньшинств и т. д. В принципе, сегодня Петро выступает за то же самое, так что левый он весьма условный. А его симпатии к Уго Чавесу относятся к раннему периоду правления брутального венесуэльца, когда тот больше говорил о социальной справедливости, чем о «социализме XXI в.».

Колумбия действительно нуждается в избавлении от олигархии и господства политических кланов, поскольку демократия в этой стране как будто законсервировалась где-то в середине XIX в. Правые, победитель повстанцев Альваро Урибе и нынешний президент Иван Дуке, сумели почти прекратить гражданскую войну, но модернизировать политическую, социальную и экономическую системы они не сумели – не потому, что не хотели, а оттого, что они представляют олигархическую, клановую элиту. Стране действительно нужна свежая кровь в политике, и Петро, в принципе, может ее обеспечить.

Если, конечно, ему удастся победить во втором туре выборов. Что будет крайне трудно, поскольку правые и центристы наверняка проголосуют за «колумбийского Трампа» – Гутьеррес уже призвал своих сторонников голосовать за Эрнандеса. Который, как и Петро, является антисистемным кандидатом и ставит перед собой ту же цель – ликвидировать клановость и всевластие олигархии. Только не левыми, а ультраправыми, неолиберальными методами.

«Это конец эпохи», – заявил Петро, узнав о результатах первого тура. Он прав. Это конец старой, архаичной Колумбии с ее каудильизмом и клиентелизмом, «кулачным» (точнее, автоматным) правом, дискриминацией темнокожих и отсутствием социальных лифтов. При этом трудно представить, что модернизация в стране пойдет неким идеологически чистым путем – левым или ультраправым. Поскольку ни Петро, ни Эрнандес не смогут и наверняка не захотят ломать демократическую систему, им придется ее совершенствовать. Причем методы совершенствования им придется применять одни и те же, невзирая на идейные различия, – развитие партийных и общественных структур, укрепление местного самоуправления, расширение прав «исключенных», как в Латинской Америке называют бедняков, не имеющих доступа к благам современной цивилизации и оттесненных от политических процессов.

Поэтому не следует ждать катастрофы при любом исходе выборов. Если в процесс не вмешаются неподвластные анализу силы (например, новая пандемия), результатом выборов станет обновление Колумбии, которая получит импульс к ускоренному развитию.