Как говорить о неравенстве
Когда оценки уровня экономического неравенства расходятся, особенно важной становится открытая и профессиональная дискуссия[В проблеме неравенства] изначально не приходится ожидать никакого консенсуса
В периоды заметного экономического роста вопросы неравенства часто отступают на второй план. Люди готовы терпеть расслоение, если экономическое положение более бедных слоев населения улучшается, пусть и медленнее, чем у более богатых. До тех пор пока прилив поднимает все лодки, тот факт, что некоторые поднимаются быстрее других, не воспринимается как первостепенная проблема. Но стоит быстрому экономическому росту закончится, как она выходит на первый план.
Именно поэтому в развитых странах вопросы экономического неравенства вышли на первый план после кризиса 2008 г. То же самое мы наблюдаем в последние годы и в России. Экономическая стагнация последних лет привела к тому, что вопросы экономического неравенства стали обсуждаться гораздо активнее и к ним стали обращаться представители всего политического спектра – от президента до внесистемной оппозиции.
Особенность проблемы неравенства заключается в том, что в ней изначально не приходится ожидать никакого консенсуса. В вопросе экономического роста практически все сходятся хотя бы относительно того, что это желанная цель, и расходятся лишь в том, каким способом ее можно достигнуть. По вопросу же перераспределения ресурсов между членами общества нет единства даже с точки зрения того, какая именно цель желанна, не говоря уж о способах ее достижения.
Начать можно с того, что на данный момент отсутствует согласие даже по поводу того, какой реальный уровень неравенства в стране. Расчеты, проведенные по разным методикам, дают существенно разные цифры. Если пользоваться методиками, основанными на опросных данных, которые плохо учитывают наиболее богатые слои населения, то неравенство в России, по мировым стандартам, оказывается средним (если верить методике Росстата) или даже низким. Однако, если попытаться использовать налоговые данные, чтобы учесть доходы наиболее зажиточных россиян, то картина получается совершенно другой – расчеты как зарубежных, так и российских исследователей показывают, что неравенство в России очень высокое по мировым стандартам.
Расхождения в оценках связаны как с тем, что некоторые из них банально точнее, чем другие, так и с тем, что они отражают различные аспекты неравенства. Но сам факт наличия различных оценок дает возможность выбирать удобные цифры в зависимости от идеологических установок или использовать это как очередное свидетельство того, что мы живем в мире постправды, где ничего доподлинно неизвестно и, следовательно, нечего и пытаться.
Именно в такой ситуации крайне важной становится открытая и профессиональная дискуссия, где стороны пытаются услышать друг друга. Причем в ситуации, когда многие оппоненты заранее знают, что расходятся в своих взглядах не потому, что кто-то из них прав или не прав, а потому, что у них разные представления об идеальном мире и они должны «согласиться не соглашаться», ища компромиссы и рассуждая в терминах «даже если я не полностью согласен с вашей целью, давайте искать лучшую дорогу туда».
Навыки подобной дискуссии в России если и были, то во многом потеряны, вместе с опытом полноценной публичной политики. Растущая поляризация между представителями различных политических взглядов и переход слова «компромисс» в ругательное превращает обсуждение серьезных вопросов из конструктивного диалога в пустое переругивание. Это приводит либо к полному игнорированию мнения одной из сторон (что чаще всего происходит в России), либо к патовой ситуации, где не удается достичь никакого приемлемого решения (что чаще происходит в западных странах, как в случае с шатдауном правительства в США или Brexit). Оба варианта наносят огромный вред обществу, и справиться с ними можно, только мучительно пытаясь вступить в диалог и понять своих оппонентов, вместо того чтобы навешивать друг на друга идеологические ярлыки.
Автор – ректор Российской экономической школы