Власть интерьера над властью

Владимир Зеленский собирается переехать из здания администрации президента на Банковой улице в Киеве. Атмосфера и интерьеры бывшего штаба Киевского особого военного округа и ЦК КП УССР неорганичны для команды молодого президента. И это очень важный шаг в подтверждение стилистических разногласий Зеленского с предыдущими поколениями политиков – от советской власти, питавшей нескрываемую страсть к помпезной архитектуре, до позднеукраинских клептократов, обожавших все массивное и позолоченное. Со стиля начинается власть, и отказ от советизированных хором, кажущийся лишь имиджевым приемом, способен поменять само содержание государственного управления.

Однажды мы с приятелем обсуждали консервативно-охранительные взгляды одного коллеги, тонкого ценителя сигар и прочих либеральных удовольствий, об окончательном закате которых давеча объявил новый Шпенглер – российский президент. Друг мой не видел противоречий между буржуазным стилем и кондово-домотканым типом мышления. «Но он же еще и битломан!» – привел я последний аргумент в подтверждение контрастности в поведении и взглядах нашего знакомого. «Но это... всего лишь песенки», – вынес приговор мой приятель.

Не всегда стиль соответствует взглядам и наоборот. Недостаточно посадить юных бюрократов в тонких галстучках на высокий этаж в небоскребе в московском сити, чтобы экономика стала свободной, конкурентной и не подчиненной интересам нескольких кланов государственных капиталистов. И тем не менее. Представьте себе гг. Сечина и Костина, приезжающих на работу на велосипеде, как отдельные североевропейские министры. Или Путина не в интерьерах Ново-Огарева и прочих «намоленных» мест вроде Кремля и сочинской резиденции, а в скромном офисе с прозрачными стенами и опенспейсом. Что произойдет? Они потеряют вес – политический, административный. И тефлон. К ним перестанут относиться серьезно. А Путин перестанет быть царем. Царь не может сидеть в опенспейсе и выходить к сотрудникам без пиджака, с закатанными по локоть рукавами рубашки и со скособоченным от дум о народе галстуке.

Не человек красит место, а место красит человека. Причем «нежным светом», как справедливо заметил в 1937 г. Лебедев-Кумач под музыку братьев Покрасс. Место – это статус, вес, величие. Царь может изъясняться на диалекте подворотни, но, если он сидит в позолоченных интерьерах, вокруг печатает шаг почетный караул, шустрит служба протокола и выглядывает из-за угла многочисленная охрана, это ничуть не снижает его статус и пафос. Россия давно управляется из некрополя и музея, это не то что никого не смущает, а, напротив, сакрализует власть, превращает государство, воплощенное в символах, прахах и набальзамированной мумии, в объект поклонения. Это ровно то, что и требуется автократическому режиму.

Первое российское правительство реформ заняло кабинеты на Старой площади, а первое его заседание 15 ноября 1991 г. прошло в зале заседаний Политбюро, что стало предметом разнообразных шуток. Но тогда интерьеры не мешали – на них просто не успевали обращать внимание в течение 24-часового рабочего дня. Старая площадь вдруг стала всего лишь помещением для работы и потеряла статус храма. А вот чуть позже все вернулось – система-то самовоспроизводящаяся, не говоря уже о ремонте Кремля, когда Пал Палыч Бородин с Беджетом Паколли превратили сердце родины в волшебный позолоченный ларец. И все встало на свои места: кто туда пришел и сел на трон – тот и царь. Гений места работает...

В России, как в любой другой стране, сейчас идет соревнование стилей. Оппозиция – это ведь тоже стиль. Но и оппозиционные политики вынуждены надевать галстуки, чтобы выглядеть респектабельно: в России надо жить долго и учитывая долгие традиции. Дмитрий Медведев похож на западного политика, но этот стиль не спасает его от высокого антирейтинга: старомодный Путин, чувствующий себя незащищенным без галстука и пиджака (если не считать тувинских эпизодов), внушает больше доверия. Это еще большой вопрос – может ли успешный российский политик выглядеть как Иисус Христос – суперстар, вроде лидера испанской «Подемос» Пабло Турриона.

И тем не менее: в постсоветских обстоятельствах изменить место власти и ее стиль – значит поменять почти все. Улица Банковая сковывает Зеленского. Лучшее, что он может сделать – и делает, – это посмеяться над ней и аксессуарами своих предшественников. Мы знаем из Владимира Набокова, что портреты главы государства не должны превышать размера почтовой марки. Это, кстати, и есть либерализм. Но и размеры кабинета не должны превышать разумных пределов, приближающих босса если не к народу, то хотя бы к своему аппарату. А автомобиль не должен быть столь же величественным, как советские и постсоветские «членовозы».

Кстати, то самое упомянутое правительство реформ начинало с инициативы Егора Гайдара – во время службы в правительстве не улучшать жилищные условия, не участвовать в приватизации и подавать декларации. Пока Гайдар был в кабинете министров – никто жилищные условия не улучшил и не вышел со Старой площади с собственной нефтяной вышкой в кармане. Но это был лишь короткий эпизод в российской политической истории. Дальше, как теперь принято говорить, что-то пошло не так и Россия снова стала царством. Стиль повлиял на характер власти. Характер власти повлиял на стиль. Возможно, с переменой Зеленским стиля власти поменяется и ее характер. Это не популизм. Это попытка остановить «эффект колеи», когда странами правят интерьеры, а мертвые обитатели некрополей хватают за руки живых.

Автор — руководитель программы «Внутренняя политика» Московского центра Карнеги