Непереводимый язык бюрократии

Медики в ужасе: правительство внесло изменения в документ с длинным, как все российское бюрократическое в наши дни, названием «О внесении изменений в перечень отдельных видов медицинских изделий, происходящих из иностранных государств, в отношении которых устанавливаются ограничения допуска для целей осуществления закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд». Перевод: это список импортной медицинской аппаратуры и расходных материалов, которые вы не имеете права приобрести для государственной или муниципальной поликлиники или больницы – т. е. почти для любой поликлиники или больницы, – если у них есть отечественные аналоги. И на этот раз в него попали действительно критичные позиции. Большая часть списка мало что говорит человеку без медицинского образования, к примеру автору этих строк, как и, наверное, большинству читающих. Но врачи-практики уже написали достаточно подробнейших разъяснений. Врачей, как и юристов и, например, ученых, часто обвиняют в неумении объяснить свои профессиональные знания профанам. Ничего подобного, было бы желание. Поскольку на этот раз желания донести до общественности свое беспокойство у медиков сколько угодно, защитный профессиональный волапюк, привычный всем, как неразборчивый «докторский» почерк, немедленно уступил место внятным и четким объяснениям, написанным так, чтобы самому обычному человеку было легко понять, в чем проблема. Оттуда мы узнаем, в частности, что отечественные аппараты искусственной вентиляции легких не подходят для использования на дому, импортный перевязочный материал отличается от местного тем, что, цитирую, «не крошится, не останется в ране», более низкое качество эндопротезов (это, например, искусственный сустав) приведет к риску дорогостоящих и намного более травматичных повторных операций, да и вообще, отечественная техника – как известно каждому, кто в какой-то форме имел дело со сложными аппаратами российского производства, – «задачу выполнит, операцию проведет, но ты не получишь комфорта и эффективной бесперебойной работы».

Конечно, как многие уже указали, всегда существует возможность прописать условия тендера для госзакупок так, чтобы только аппарат конкретной, нужной тебе фирмы проходил по ним. Так часто делают в коррупционных целях, чтобы обмануть государство и передать выгодный заказ своему человечку и хорошо заработать на этом. А вот просто для блага пациентов то же самое большинство администраторов в медицине делать не станет – слишком рискованно. За всем известной коррупционной практикой пристально наблюдает ФАС – мировой чемпион по количеству рассматриваемых в единицу времени «антимонопольных» дел, бдительно следящий, чтобы если не конкуренция, то ее формальная имитация на бумаге присутствовала в каждом тендере из-за каждой мелочи, нужной бюджетной организации. А за решениями контрольных структур вроде ФАС не менее пристально следят силовые органы: превратить административное дело в уголовное – легкий и верный способ поправить отчетность и заодно и хороший пиар. И если у реального взяточника есть хотя бы шанс откупиться, то радетеля за качество медицинского обслуживания населения как раз и заметут.

Короче говоря, будем пользоваться отечественным. За правительственный бездумный протекционизм предстоит платить пациентам – непосредственно болью, кровью, осложнениями, а в конечном итоге качеством и продолжительностью жизни. И медикам – уголовными делами, когда пациенты начнут жаловаться, а силовики, уделяющие в последнее время особо пристальное внимание «ятрогенной преступности», будут рады стараться ответить на общественный запрос. Сшить дело из медицинской документации с неясным непрофессионалу смыслом – в том числе и судье, и собственно следователю неясным, – опять же, намного проще, чем раскрыть даже самую банальную квартирную кражу, где все-таки надо искать скрывшегося преступника.

Ни правительственным чиновникам, которые готовили, продвигали и подписывали это постановление, ни сотрудникам ФАС, которые будут следить за тендерами, ни судье, ни следователю в случае чего никто никогда не объяснял и не объяснит на пальцах смысл ситуации, ту реальность, которая стоит за буквами их официальных актов. Вот просто человеческими словами, как неспециалисту, так, чтобы понятно стало, – так, как объяснили неравнодушные врачи обычным гражданам в сети. Государство общается само с собой и с людьми – чиновник с чиновником, ведомство с ведомством, да и врач, что греха таить, с пациентом – языком формальных документов, несовместимых с реальностью. Наверняка при принятии решения проводились какие-то экспертизы, писались заключения, в том числе и людьми с медицинскими дипломами. Возможно, будут экспертизы специалистов и в делопроизводстве ФАС, обязательно будут – в уголовных делах. Во всех них имели и будут иметь значение регалии эксперта, печать профильного учреждения и формальные юридически значимые выводы. О том, какое влияние их решения имели на реальную человеческую жизнь, облеченные властью люди если узнают, то только задним числом – из шума в соцсетях, когда что-то плохое уже случится.

Автор — доцент Высшей школы экономики, Санкт-Петербург